Религиозные искания русских философов серебряного века. Серебряный век

Русская философия насчитывает тысячелетнюю историю со времен Киевской Руси. Ее корни уходят в национальную почву, вместе с тем она испытала влияние различных течений мировой философии, особенно немецкой классической философии XVIII - XIX вв. К началу ХХ в. можно говорить о сложившейся оригинальной русской философской школе. В трудах отечественных философов были поставлены проблемы, решение которых имеет значение для России и судеб мировой цивилизации. Эта философия представлена в разных формах: материализмом немарксистским и марксистским, светским и религиозным идеализмом. Философские проблемы рассматривались в трудах видных деятелей науки и художественной культуры. Для русской философии характерны такие черты: 1) особое внимание придавалось проблеме человека - философской антропологии; 2) она имела гуманистический характер; 3) важное место в ней занимали проблемы творческой деятельности; 4) особо рассматривались вопросы аксиологии (науки о ценностях); 5) ей присущ космизм. Этими чертами отличались работы философов всех школ, что говорит о целостности, единстве в многообразии русской философии. Расцвет отечественной философии - это рубеж XIX - XX вв. Русская философия, наряду с русской литературой, является главным вкладом России в мировую духовную культуру. Русская философия дала множество идей в различных областях: онтологии, теории познания, логике, этике, эстетике, социальной философии. На рубеже XIX - ХХ вв. - одном из наиболее значительных этапов в истории русской духовной культуры - происходил великий перелом. Общей духовной основой новаций «серебряного века» в различных сферах культуры явилась новая философия - русский религиозно-философский ренессанс. Для русских мыслителей философия была не абстрактной теорией, а ядром духовной культуры.
«Серебряный век» - уникальный культурный феномен, одной из черт которого является сложность, взаимопереплетение различных элементов духовной культуры, что роднит данный период с древним мифологическим этапом развития человеческого сознания, когда не было расчленения духовной жизни на художественные, нравственные и религиозные начала. Века обособленного развития философии, религии, искусства привели к их расцвету. Однако к началу ХХ в. стал болезненно проявляться глубокий разрыв между различными сферами духовной культуры, между сущим и должным, мыслью и действием, красотой и повседневным бытием, политикой и нравственностью. Этот разрыв осознавался лишь гениальными одиночками - Ф.М. Достоевским или Вл. Соловьевым, открывшим на основе философии всеединства триединую формулу: Истина - Добро - Красота. Сложившаяся к началу ХХ в. философия имела существенные недостатки: 1) традиционный материализм вел к принижению духа, сознания, рассматривая их лишь как простую функцию, отражение бытия; 2) позитивизм объявлял бессодержательными проблемы духовного мира, смысла жизни - всего того, что нельзя измерить и вычислить методами точных наук; 3) традиционный идеализм отрывал логические формы или ощущения от реального бытия. Искусство, изолированное от философии и нравственности, превращалось либо в унылую копию быта, либо в словесную игру. Религиозное сознание все более облекалось в застывшие церковные обрядовые формы и, естественно, от него отдалялись целые поколения интеллигенции. Новый этап русской культуры рубежа веков явился грандиозной попыткой преодолеть пагубный для культуры разрыв.
Переплетение философии с другими формами духовной жизни, главным образом с искусством и с литературой, находило свое выражение не только в теории, но и в житейской практике. Так, характерно появление философско-художественных салонов: салон Д. Мережковского и З. Гиппиус, где собирались сторонники «нового религиозного сознания» Н. Бердяев, В. Розанов, А. Блок, А. Белый, Н. Минский; салон поэта и философа В. Иванова - «среды»; петербургские религиозно-философские собрания с участием журналов «Новый путь» (с 1903 г.), «Вопросы жизни» (с 1905 г.); вокруг журнала «Русская мысль» под руководством П. Струве группировались либералы. Однако в русском ренессансе были трагические противоречия: культурная элита была изолирована в небольшом круге и оторвана от широких социальных течений того времени. Это имело роковые последствия в характере, который приняла русская революция. В то же время, последствия духовного подвига отечественных мыслителей нельзя преуменьшать. Сегодня восстановление и освоение духовного богатства «серебряного века» началось. Необходимо осмысление общественных катаклизмов, источников утопизма, восстановление нравственных критериев, идеалов, возрождение национальной гордости, далекой от самолюбования. Особое значение имеет возрождение нравственности, «правды» - нравственных оснований жизни, духовной сущности бытия. Правду ищут не ради абстрактного познания, а для того, чтобы «преобразовать мир, очиститься и спастись». А.Ф. Лосев писал, что «в XIX столетии Россия произвела на свет целый ряд глубочайших мыслителей, которых по гениальности можно поставить рядом со светилами европейской философии». Из философов «серебряного века» можно назвать Вл. Соловьева, К. Леонтьева, П. Флоренского, Н. Бердяева, И. Ильина, Л. Шестова, В. Розанова, Н. Лосского, Л. Карсавина и др. Особое место среди них принадлежит Вл. Соловьеву - создателю концепции всеединства. Владимир Сергеевич Соловьев (1853 - 1900) - сын историка С.И. Соловьева окончил Московский университет, занимался преподаванием, затем выступил как публицист. Его основные работы: «Оправдание добра. Нравственная философия», «Критика отвлеченных начал», «Теоретическая философия» и др. В 1900 г. Вл. Соловьев был избран почетным академиком Академии Наук.
Вл. Соловьев выступает как идеалист. Он предпринял попытку объединить в «великом синтезе» христианский платонизм, немецкий классический идеализм (Шеллинг) и научный эмпиризм. Ядро философского учения Вл. Соловьева - идея всеединства. Это такая система, в которой все элементы духовного и материального мира устремлены к Абсолюту и оживотворены. Это всеединство мыслилось философом в виде Софии - премудрости Божьей. Путь к постижению сущего Вл. Соловьев видел в органическом синтезе разных способов познания - эмпирического, философско-рационального и мистического. Одна из этих форм постижения сущего не может привести к Истине, которая доступна лишь синтезу науки, философии и откровения. Философ считал, что все имеющиеся философские учения страдают односторонностью. Идея всеединства многосложна. Это и всеохватность бытия, и «цельное знание» (как синтез науки, философии, религии), и «соборность» человека, то есть его родовая, общественно-историческая и вселенская сущность. Высшая цель исторического развития - духовное общение людей, которое Вл. Соловьев называл Церковью. Его терминология необычна, в нее он вкладывал оригинальное содержание. Духовное развитие человечества должно прийти к трем важнейшим категориям человеческой мысли: Истине, Добру и Красоте. Реальная жизнь несовершенна, идет ее эволюция, конечная цель которой - Царство Божье - как высшее Добро. В дальнейшем Вл. Соловьев сблизился с русским космизмом и проповедовал «теургическое делание», призванное избавить мир от разрушительного воздействия времени и пространства, преодолеть смерть. В то же время, особенно к концу жизни, наряду с призывом к высшему бытию, абсолютному Добру, Вл. Соловьев опасался угрозы конца истории, больших катастроф. К катастрофе ведут национализм, всеобщая сытость, внешнее довольство, но полное духовное разложение. В результате наступит упадок нравственных и религиозных ценностей, господство спиритизма, суеверий, веры в любой обман. Философ опасался капитализма и революции. Хотя в области духа он - революционер. Выше всего Вл. Соловьев ставил единство знания, веры, красоты с Добром, с принципами нравственности, не знающей исключений. Ни один человек, ни один народ, ни одна группа людей, если они никому не причиняют зла, не должны страдать. Вл. Соловьев отвергает идею насилия даже во имя освобождения людей, изменения характера строя. В этом он существенно расходится с русскими революционерами, проповедуя смирение, аскетизм, а не насилие во имя социализма, который для Вл. Соловьева ничем не отличается от ненавистного ему буржуазного строя, с его господством материальных интересов и несправедливостью. Но надо иметь в виду, что он писал о социалистах-утопистах типа Сен-Симона, а марксизм он знал недостаточно. Две силы, которых опасался философ, - капитализм и революция - проявились в ХХ в. взлетами науки, техники, социальными преобразованиями и ужасами войн, уничтожением миллионов людей. Вл. Соловьев много писал о России («Русская идея» и др.). Он выступал за единство Европы и России, за объединение всех трех разновидностей христианства: католичества, православия, протестантизма. Он был против сведения «русской идеи» к христианской монархической идее. Ни государство, ни общество, ни церковь, взятые в отдельности, не выражают существа «русской идеи». Эта идея совпадает с христианским преображением жизни, с построением ее на началах Истины, Добра и Красоты. «Русская идея» осуществляется не против других наций, а с ними и для них. Творчество Вл. Соловьева оказало заметное влияние на последующее развитие русской философии. Оно стоит у истоков «нового религиозного сознания» начала ХХ в.: «богоискательства» и религиозной философии Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского и др. Русская революция 1905 - 1907 гг. явилась одним из крупнейших событий начала ХХ в. Здесь было перемешано все: крах царистских иллюзий, стихийные бунты, черносотенство, террор, становление парламентаризма и т. д. Осмыслить опыт революции применительно к судьбам российской интеллигенции и культуры попытались авторы сборника «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», вышедшего в 1909 г. В этой книге ведущие философы, правоведы, публицисты попытались осмыслить опыт первой русской революции и в ее свете оценить ведущие тенденции русской общественной мысли, традиционные воззрения и идеалы русской интеллигенции. После своего выхода «Вехи» породили огромное количество откликов, полемику, активное неприятие, как левых, так и правых общественных деятелей. Только за первые шесть месяцев 1909 г. о сборнике было опубликовано 154 статьи.
Так, лидер кадетов П. Милюков резко отрицательно оценил «Вехи», усмотрев в книге искажение облика русской интеллигенции. Противник либералов, В. И. Ленин, назвал сборник, энциклопедией либерального ренегатства, увидев в нем разрыв с революционно-демократическими традициями. Одна из ключевых идей «Вех» была высказана инициатором сборника М.О. Гершензоном: «Нельзя человеку жить вечно снаружи». (Вехи. Из глубины.- М.: Правда, 1991. - С. 74). Это был призыв к становлению личности, к необходимости непрерывной внутренней работы человека, к его самоуглублению. Никакие внешние перемены в отечестве не приведут к достижению справедливости, расцвета, гармонии человеческих отношений, если не будут происходить неуклонные изменения внутреннего мира человека. Призыв к творческому сознанию, к самовоспитанию, к преодолению «зла в себе», т.е. к очищению сознания от предрассудков, от узко групповой нетерпимости, когда ради политических временных лозунгов приносятся в жертву ценности морали, духовной жизни, с исключительной силой прозвучали в «Вехах». Авторы «Вех» были честными, искренними поборниками подлинного прогресса страны. Они не идеализировали современную им Россию. Они не защищали самодержавие, а говорили о чудовищности слепого, стихийного и беспощадного народного бунта, противоядием которому может быть только крепкая и основанная на праве государственная власть. Кстати, именно об этом после октября 1917 г. писали М. Горький, В. Короленко, И. Бунин, В. Шульгин. Интересно, что статьи сборника предварительно не обсуждались, авторы не знакомились со статьями друг друга. Тем более показательны совпадения многих идей и безусловная целостность сборника. Авторы исходили из признания первенства духовной жизни над внешними формами человеческого общения (экономика, государственная власть). Главная цель книги - осмыслить итоги первого десятилетия ХХ в. в России, революцию, разгул террора, брожение умов, и, прежде всего, выявить духовное обоснование этих событий, обсудить - насколько истинными были идейные пристрастия российской интеллигенции, не устарели ли многие ее идеалы, превращенные в идолы, догмы, не подлежащие обсуждению. Хотя отсюда проистекали неизбежные обвинения в отступничестве, забвении идеалов и традиций. Многие идеи, прозвучавшие в «Вехах» явились продолжением в новых условиях традиций русской социально-философской мысли. Вопреки распространенным представлениям «веховцы» восприняли и определенные идеи революционных демократов, в частности, А. Герцена. Это идеи личной свободы, необходимости прочной нравственной основы любых радикальных преобразований. Необходимо освободиться от догматического мышления, какими бы гуманными и демократичными ни были те или иные идеи. Развивались идеи плюрализма. Необходим перенос с внешней на внутреннюю сторону жизни, что обеспечивает духовную свободу интеллигента. Требуется лучше знать отечественную философскую мысль: в частности, А. Хомякова, Б. Чичерина, А. Козлова, С. Трубецкого, Л. Лопатина, В. Неслилова, П. Чаадаева, Вл. Соловьева, Л. Толстого, Ф. Достоев-ского. Увлечению европейской модой необходимо противопоставить универсальную национальную традицию. Интересно, что «веховцы» в прошлом были марксистами. К началу ХХ в. русские философы отходят от марксизма, стремясь глубже понять не только экономические законы общества, но и духовный мир личности, ее свободы. Основу прогресса они усматривали не в разрушении, а созидании, отсюда необходимость целенаправленной, творческой, организованной, компетентной работы. Идеи «Вех» вновь становятся актуальными в начале XXI в., когда Россия переживает очередную инверсию. Заметным явлением в философии явился космизм. В мировой культуре, как западной, так и восточной, существует глубокая традиция, связанная с ощущением глубинной причастности человека космическому бытию, мысль о человеке как о микрокосме, вмещающего в себя все природные, космические стихии и энергии, о чем свидетельствуют религии, мифы, магические ритуалы. По существу, с древности до конца XIX в. эта космическая тема, в широком смысле, развивалась только в мифе, фольклоре, поэзии, а также в некоторых философско-утопических фантастических произведениях (Сирано де Бержерак, Жюль Верн). Но знаменательно, что именно в России, ставшей родиной научного учения о биосфере и переходе ее в ноосферу и открывшей путь в космос, уже, начиная с середины XIX в., вызревает уникальное космическое направление научно-философской мысли, широко развернувшейся в ХХ в. Это такие философы и ученые, как Н.Ф. Федоров, А.В. Сухово-Кобылин, Н.А. Умов, К.Э. Циолковский, В.И. Вер- над-ский, А.Л. Чижевский, В.Н. Муравьев, А.К. Горский, Н.А. Сетницкий, Н.Г. Холодный, А.К. Манеев и др. В философском наследии мыслителей русского религиозного возрождения - Вл. Соловьева, П. Флоренского, С. Булгакова, Н. Бердяева - также выделяется линия, близкая пафосу идей русского космизма. Генетической чертой нового мировоззрения является идея активной эволюции, т.е. необходимости нового созидательного этапа развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство. Это направление точнее будет определяться не как космическое, а как активно-эволюционное. Человек для активно-эволюционных мыслителей - существо еще промежуточное, находящееся еще в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе с тем сознательно-творческое, призванное преобразить не только внешний мир, но и собственную природу. Речь по существу идет о расширении прав сознательно-духовных сил, об управлении духом материи, об одухотворении мира и человека. Одним из главных вопросов, над которыми размышляли фило- софы-космисты, был вопрос о дальнейших перспективах нашей цивилизации, о направлении развития человечества. Они считали, что дальнейшее развитие возможно только при условии нахождения гармонии между человеком и природой, причем природой понимаемой как космос, а не только земля. Противостояние между ними может привести только к гибели. Обрести же гармонию между собой и космосом человечество сможет только в том случае, если найдет гармонию внутри себя, между всеми людьми планеты. Русский космизм впервые стал обосновывать идею объединения людей, исходя не столько из идеологических и политических, сколько из экологических и нравственных причин. Таким образом, важнейшей чертой этого философского направления стало соединение воедино таких проблем, как выход в космос, сохранение природной среды, установление всеобщего человеческого братства. У религиозных космистов высшая цель развития - преображенный зон бытия - носит название Царства Божья. В идее богочеловечества торжествует идея творческого призвания человечества. Возникает новый взгляд на человека, не только как исторического, социального деятеля, биологический или экзистенциальный субъект, но и как существо эволюционирующее, творчески самопревосходящее, космическое. Причем речь идет не об отдельном человеке, а соборном человечестве. Идеальным прообразом такого человечества у религиозных космистов выступает Душа мира, Божественная София. Необходимо преодолеть господствующее ныне представление о существующих границах человека. Расширение познания само по себе не может быть высшим благом: оно неизвестно для чего или лишь для создания временного материального комфорта живущим. Высшим благом может быть только жизнь, причем жизнь в ее духовном цвете, жизнь личностная и ее сохранение, продление и развитие. Вершиной активно-эволюционной мысли становится воскреситель- ный персонализм, направленный против смерти. Сами космисты были людьми разносторонне развитыми, мыслителями-энциклопедистами, плодотворно работавшими в различных областях науки и техники. К сожалению, работы многих из них входят в научный оборот только в последние годы (А. Чижевский, ряд работ К. Циолковского). Течение русского космизма имеет значение не только национальное, но и общечеловеческое. В наше время, когда идут поиски принципиально нового типа мышления, которое дало бы планетарную надежду, наследие русских космистов приобретает особую притягательность. Космологичность - существенная черта культуры «серебряного века», нашедшая отражение в философии (Вл. Соловьев, В. Розанов, Н. Лосский), литературе, особенно поэзии (В. Брюсов, А. Белый, А. Блок), новых направлениях русской живописи (М. Врубель) и русской музыки (А. Скрябин).

35 вопрос:

Русский марксизм (Г.Плеханов, В.Ульянов).

Георгий Валентинович Плеханов (1856-1918) - энциклопедически образованный ученый, крупный философ, исследователь в области экономики, соци­ологии, эстетики, этики. Плеханов обосновывал и популяризировал учение марксизма, разрабатывал и конкретизировал его от­дельные вопросы, особенно в области социальной философии: о роли народных масс и личности в ис­тории, о взаимодействии базиса и надстройки, о роли идеологии и т.д. Он считал, что ключ к раскры­тию существа социальных явлений нужно искать не в природе отдельных индивидов, а в тех отношени­ях, в которые они вступают в процессе производства. По его мнению, существуют два типа производствен­ных отношений: технические («непосредственные отношения производителей в процессе производ­ства»), не носящие классового характера, и «имуще­ственные», которые в классовом обществе имеют классовый характер. Это дало ему основание опре­делять государство не как особый аппарат насилия, а как целое надклассовое образование, возникнове­ние которого может быть в весьма значительной сте­пени объяснено непосредственным влиянием нужд общественно-производительного процесса. В области онтологии и гносеологии он высказал ряд оригиналь­ных идей. Так, он полагал, что материя в качестве источника ощущений представляет собой совокуп­ность «вещей в себе». Органы чувств не механичес­ки копируют действительность, но преобразовывают инсЬоомаиию. котооая затем лэедстает в виде «иеоог лифов», доводящих до нашего сведения то, что про­исходит в действительности с «вещами в себе». Не­которые из марксистов, в частности В.И. Ленин, склонны были видеть в этом уступку кантианству и причисляли «иероглифизм» Плеханова к агностициз­му. На самом деле здесь нет ухода в агностицизм, как нет и утверждения о непознаваемости «вещей в себе». Плеханов лишь стремился вывести марксист­скую теорию познания из тупиков наивного реализ­ма. Его «иероглифизм» был попыткой признать зна-ковость как одно из важнейших средств познания, как одно из проявлений творчества разума, преодолев­шего не только обманчивость органов чувств (цвета как такового, напр., объективно вне человека нет), но и заблуждения, рождаемые сложностью отражения сущности в сознании. Он утверждал, что «иерогли­фы» хотя и не полностью отражают действительность, но все же несут адекватную информацию о форме, структуре и взаимоотношениях реальных объектов и этого достаточно, чтобы мы смогли изучить действия на нас «вещей в себе» и в свою очередь воздейство­вать на них. Плеханов отстаивал также объективность пространства и времени. Пространство, считал он, не есть только субъективная форма созерцания (как полагал И. Кант); ему тоже соответствует некоторое объективное «само по себе». Он раскрывал преемственную связь марксизма с лучшими традициями прошлого и в то же время под­черкивал необходимость творческого его развития. Владимир Ильич Ленин (1870-1924) как органи­затор и руководитель большевистской социал-демок­ратической партии России и профессиональный ре­волюционер развивал прежде всего идею классовой борьбы и механизмы осуществления диктатуры про­летариата. Он был прежде всего политиком, и в цен­тре его политических интересов находилась идея классовой борьбы, доведенная до идеи диктатуры пролетариата. Этой идее были подчинены многие его произведения. Исследования Ленина по экономике также подчинены идее социального преобразования, ликвидации частной формы собственности.

Будучи теоретиком марксизма, Ленин разработал далее марксизм в позитивном плане, а в ряде слу­чаев выдвинул принципиально новые положения (в книге «Материализм и эмпириокритицизм», в «Фи­лософских тетрадях» и др.). В его трудах освещались под новым углом зрения многие проблемы социальной философии - о сущ­ности, формах и типах государства, о критериальных признаках социальных классов и т.п. Проблема материи. Раньше представление о мате­рии отождествляли с веществом, с вещественно-суб­стратными образованиями. Получалось, что физичес­кое поле не есть материя, а нечто духовное или, в лучшем случае (как, напр., у B.C. Соловьева), мате­риально-духовное. Некоторые из естествоиспытателей полагали, что открытие полей расширило понятие материи, которым оказалось вещество плюс поле. Ленин проанализировал это понятие и дал ему гносе­ологическое определение. «Материя, - отмечал он, - есть объективная реальность, существующая вне и независимо от сознания и отображаемая им». Проблема истины. Истина согласно классической (корреспондентской) концепции означала совпадение представлений человека и действительности. Ленин не только расшифровал понятие «действительность», под которым нужно подразумевать и явление, и сущ­ность, и предмет, и духовное образование (последне­му ведь тоже могут соответствовать, а могут и не соответствовать представления познающего субъек­та), он выдвинул положение о субъективной стороне истины и объективном ее содержании. Проблема практики. Практика не только абсолют­на, но и относительна. Ее нельзя абсолютизировать. Она сама находится в развитии, т.е. может быть ме­нее развитой или более развитой. Не всякая практи­ка может служить критерием истины, а только та, которая соотносима с уровнем развития теории.

Проблема всеобщего метода познания. Ленин выявил структуру (элементы) диалектики как теории и как всеобщего метода. В диалектику оказались включенными не только основные законы развития, но и многие соотносительные категории, выступаю­щие в процессе познания в качестве принципов, ре­гулирующих познавательную деятельность (принцип единства формы и содержания, принцип казуально­сти и др.). Проблема союза философии и естествознания. Ленин выдвинул положение о необходимости установ­ления союза философов-марксистов с естествоиспы­тателями-некоммунистами (с естественно-научными материалистами и даже естественниками, стоящими на позициях идеализма). Ленин как глава государства много сделал для начала формирования этого союза сразу же после Октябрьской революции.

Легальный Марксизм - идейно-политическое течение российской интеллигенции в 1890-х гг. (П. Б. Струве, С. Н. Булгаков, М. И. Туган-Барановский и др.). Выступали в легальных журналах "Новое слово" (1894-97), "Жизнь" (1897-1901), "Начало" (1899) и др., использовали положения марксистской экономической теории для обоснования развития капитализма в России, выступали за демократические свободы, развивали либеральные теории реформирования общества. С кон. 1900-х гг. перешли от марксизма к либерализму, их лидеры стали ядром партии кадетов.

Религиозно-философские собрания (РФС) представителей русской интеллигенции и православного духовенства открылись в Санкт-Петербурге 29 ноября 1901 г. по инициативе группы литераторов.
Впервые мысль об их организации была высказана З.Н. Гиппиус и подхвачена ее мужем Д.С. Мережковским и В. В. Розановым. 8 октября 1901 г. уполномоченные члены-учредители РФС – Д.С. Мережковский, Д.В. Философов, В.В. Розанов, В.С. Миролюбов и В.А. Тернавцев – были приняты обер-прокурором Св. Синода К.П. Победоносцевым. Вечером того же дня членов-учредителей РФС – Д.С. Мережковского, З.Н. Гиппиус, В.А. Тернавцева, Н.М. Минского, В.В. Розанова, Д.В. Философова, Л.С. Бакста и А.Н.Бенуа принял митр. Антоний (Вадковский).
Проходили РФС в здании Географического общества.
Постоянным председателем РФС был еп. Ямбургский Сергий (Страгородский), ректор СПбДА. В состав Совета собраний входили также: будущий участник обновленческого раскола архим. Антонин (Грановский), протопресвитер И.Л. Янышев, протоиерей С.А. Соллертинский, Д.С. Мережковский, В.С. Миролюбов (издатель журнала «Жизнь для всех»), В.В. Розанов, казначей – В.А. Тернавцев. Позднее первоначальный состав членов-учредителей был расширен, и в него вошли архим. Сергий (Тихомиров), В.М. Скворцов (редактор «Миссионерского обозрения»), М.А. Новоселов (издатель-редактор «Религиозно-философской библиотеки»), З.Н. Гиппиус, Д.В. Философов, А.В. Карташев, В.В. Успенский, Н.М. Минский, П.П. Перцов, Е.А. Егоров.
Посетителями РФС были многие представители литературной и художественной элит России тех времен, среди них - И.Е. Репин, А.Н. Бенуа, В.Я. Брюсов, Л.С. Бакст, С.П. Дягилев, А.А. Блок.
Всего состоялось 22 заседания РФС. Обсуждались темы: «Об отношении Церкви к интеллигенции», «Лев Толстой и Русская Церковь», «Об отношении между Церковью и государством», «О свободе совести», «О духе и плоти», «О браке», «О догматическом развитии Церкви». Протоколы собраний публиковались в журнале «Новый путь», затем вышли «Записки Петербургских религиозно-философских собраний» (СПб., 1906).
Распространенная оценка РФС, как проявления религиозно-философского возрождения, оживления русской богословской апологетической мысли и т.п., не совпадает с обличительным словом св. прав. Иоанна Кронштадтского «О старом и новом пути спасения» (март 1903 г.). 5 апреля 1903 г. постановлением К.П. Победоносцева РФС были закрыты.
Согласно замыслу организаторов, в ходе РФС под видом обсуждения животрепещущих вопросов религиозно-гражданской жизни Церкви предлагалось пересмотреть отношение к православным догматам, к еретическим учениям, к государственной власти и браку, и тем самым преодолеть некий «внутренний кризис», якобы мешающий Русской Православной Церкви исполнить «великую задачу общественного спасения». В первом же докладе В.А. Тернавцев призвал Церковь дать ответ не словом, а делом на общечеловеческие запросы . В последующих выступлениях выдвигались идеи религиозного обновления общества, «неохристианства», ради спасения России в ее «безысходном» положении.
Итоги РФС, этой встречи «двух миров», участники, как правило, оценивают отрицательно, отмечая отсутствие диалога, взаимопонимания сторон, скорое закрытие собраний. Несмотря на это мнимое огорчение результатами РФС, с т. зр. модернистов, акция по-своему удалась. Представители православного духовенства, за исключением св. Иоанна Кронштадтского, не дали церковно-канонической оценки новым лжеучениям, которые были озвучены в ходе РФС.
Последствия РФС, как проявления модернизма в Русской Церкви, прослеживаются далеко вперед, вплоть до начала XXI в. Буквально каждая из идей, прозвучавших на РФС: гностическое смешение Церкви и мира, догматическое развитие, аморализм, «коллективное спасение», выступление против устоев христианской государственности и общественности и т.п. – получила дальнейшее развитие, как в ближайший период обновленческого раскола, так и в последующие годы. В этом можно убедиться на примерах учения мариологии, материалов конференции «Таинство Брака – Таинство Единения» (СПб, 2008 г.), учения проф. А.И. Осипова, сектантской деятельности о. Г. Кочеткова и др.

Цитаты из выступлений на РФС:
Д.С. Мережковский: Для нас богословская наука не последний авторитет, не безапелляционная инстанция. Если она мешает идти ко Христу, то мы признаем, что ее надо разрушить, не оставить камня на камне.
В.А. Тернавцев : С догматами, хранимыми Церковью, решительно нечего делать ни в государстве, ни в художественном творчестве, ни в борьбе за устройство благой общественной жизни. Да, с ними можно отрекаться от всего этого, но не созидать… В то время как Христианство трагически разделено на враждующие исповедания и стоит в противоречии с государством и культурой, нам говорят, что в учении Церкви все завершено. Это несчастливейшая ошибка нашего схоластического школьного богословия.
Д.В. Философов: В наших врачах, курсистках, студентах, шедших в голодный год на служение ближнему, была бессознательная “религиозность”, поскольку верны они были истинной любви к “земле”. Но “религиозность” - не религия. Вера в Бога была подменена у них верой в прогресс, цивилизацию, в категорический императив. И вот на наших глазах сознание общества выросло, и старые идеалы перестали его удовлетворять. Тщету их наглядно показали Достоевский и Ницше, чтобы не говорить о духовных писателях. Во имя любви к ближнему без любви к Богу не может быть истинного делания на земле. Без Бога не может быть настоящей культуры, охватывающей всю полноту бытия человечества… Церковь, в противоположность интеллигентному обществу, поняла и приняла сознательно лишь первую половину заповеди: “Возлюби Господа Бога Твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею”. И не вместив второй, она стала отрицать ее, довела свою любовь к Богу, свое служение Ему - до ненависти к миру, до презрения к культуре. Историческое христианство, вплоть до XX в., сосредоточивало все свое внимание лишь на аскетической стороне учения Христова, на служении Богу, пренебрегши в своей односторонности тем Божиим миром, часть которого - работающие в поте лица ближние.

Источники

1. Св. Иоанн Кронштадтский. О старом и новом пути спасения // Миссионерское обозрение. 1903. № 5. СС. 690-692
2. Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1937
3. С.М. Половинкин. На изломе веков (Религиозно-философские собрания в Санкт-Петербурге в 1901-1903 гг.) // «Россия XXI». 2001. №6

Принято считать, что понятие “серебряный век русской культуры” ввел в научный и общекультурный обиход знаменитый философ Н. Бердяев в очерке “Русская идея”. Период существования “серебряного века” охватывает рубеж ХIХ-ХХ столетий с прибавлением двадцати лет века ХХ. “Золотым веком русской культуры” называют года 20 - 40 ХIХ столетия. Его представителями являются Пушкин и Лермонтов, философы славянофилы и западники, живописцы Брюллов и Кипренский, композитор Глинка и другие.

Культура “серебряного века” проявила себя первоначально в живописи, когда художники, объединенные работой в журнале “Мир искусства”, такие как Сомов, Лансере, Бенуа, отказались от одного из основных принципов эстетики передвижников - “литературщины”, поставив во главу угла художественного творчества принцип не социальный, а эстетический. Затем поле культуры “серебряного века” расширилось, включив в себя поэзию, музыку, балет и, наконец, философию. В философии культура “серебряного века” начала проявлять себя в начале ХХ столетия, просуществовала в России до двадцатых годов, а затем вместе с философами “перебралась” в основном за пределы России - в Европу. К основным ее представителям относят Н. Бердяева, С. Булгакова, И. Ильина, Н. Лосского, Л. Карсавина, В. Розанова, П. Флоренского, С. Франка и других.

Метафорические понятия “золотого” и “серебряного” веков в русской культуре на удивление точно характеризуют сущность названных периодов духовного развития в России. Золотой цвет ассоциируется с солнцем, которое освещает предметы внешнего для него мира. Подобно солнцу, освещал мир А.С. Пушкин, ибо он писал о кавказском пленнике, о каменном госте, о медном всаднике, о Моцарте и Сальери. А.С. Хомяков тоже писал о мировой и русской истории, об Англии, о России и проч. Серебряным светом светит луна. Лунный свет суть отраженный свет. Луна, скорее, в серебряном свете являет себя, чем освещает других. В отличие от представителей культуры “золотого века”, художники и философы “века серебряного” писали в основном о себе; так называемое “субъективное содержание” в их творчестве имеет большее значение, чем раньше, но не становится единственным. Культура “серебряного века” стремилась органически выразить синтез внешнего для человека мира и его внутреннего бытия. Думается, лучше всего это удалось философии. Внешним же миром для философов и художников остается, как и в период “золотого века”, прежде всего Россия. Ее судьба переживается и осмысливается в личностном и вселенском плане. Иллюстрацией сказанному могут служить поэтические строки одного из поэтов, наследников культуры “серебряного века”:

Что-нибудь о России?

Стройках и молотьбе?...

Все у меня о России,

Даже когда о себе.

Большинство философов серебряного века начинали как марксисты. К марксизму они пришли сознательно, основательно изучив философию вообще. В марксизме их привлекал научный, объективный анализ действительности. До сознательного принятия марксизма в умах российской интеллигенции господствовала идеология народников. Народники настаивали на особом пути России, отличном от Запада. Но к девяностым годам ХIХ века в стране стал утверждаться капитализм, напоминающий западный, со всеми его “родимыми пятнами” - ужасами. В связи с этим русские философы увидели в “Капитале” Карла Маркса критический и в то же время научный анализ той действительности, которая начала зарождаться в России. Марксизм был противопоставлен определенной частью интеллигенции народничеству.

Однако, философы “серебряного века”, подобно западникам “века золотого”, мыслили достаточно самостоятельно и скоро перешли к критике марксизма. Так, С. Булгаков обратил внимание на то, что в сельском хозяйстве капитализм не может победить в России. Он увидел устойчивость и самодостаточность крестьянского хозяйства, показал, что в нем действуют культурно-экономические стимулы, отличные от стимулов промышленного производства. Знаменитый евразиец П. Савицкий и выдающийся экономист-аграрник А. Чаянов поддержали эту идею, научно ее обосновав. К началу ХХ века перечисленные выше философы начинают отходить от марксизма. Это связано со следующими обстоятельствами:

1). Они не нашли в марксизме ответа на проблему человека, хотя и признавали, что марксизм силен там, где действует масса, класс.

2). Они прислушались, хотя в целом и не согласились, к западным критикам марксизма, таким как Бернштейн и Каутский. Последние считали, что теория Маркса не должна быть догмой. Из марксизма необходимо сохранить экономическую теорию, социологию, теорию о роли материального производства. Политическая же теория Маркса не выдерживает критики, поскольку обществу, желающему совершенствоваться, не нужна диктатура пролетариата, а необходима парламентская республика, не нужна революция, а необходимы реформы, гармонизующие общественные отношения. Более того, западные критики марксизма утверждали, что и философия К. Маркса устарела, поэтому ее необходимо заменить современным вариантом кантианства, который гармонично сочетает критический анализ возможностей познания с утверждением всеобщности нравственного закона.

3). В отходе философов от марксизма огромную роль сыграла отечественная философская традиция. Они проявили интерес к философскому наследию славянофилов, продолжив разработку их идей цельности познания и соборности. Особое внимание было уделено осмыслению консервативной философии позднего славянофила К.Н. Леонтьева: его идеи о цветущей сложности культуры как первопричины индивидуальных творческих достижений, его критике Западной культуры как ведущей к уравнению и соответственно к смерти культуры как таковой. В целом, названные философы приняли идею философского синтеза В. Соловьева, который осуществил в познании принцип единства философии, науки и богословия.

Уже в 1901-1902 годах философы “серебряного века” приходят к религиозному миропониманию и публикуют первый совместный труд под названием “Проблемы идеализма”. В его статьях идеализм рассматривается и в обыденном понимании этого термина - как стремление к идеалу, и в философском значении - как противовес материализму и позитивизму. В сборнике обосновывается логическая и жизненная связь идеализма и освободительного движения. Идеализм, по мысли С. Булгакова, “стремится выполнить относительно социального идеала ту же службу, которую в марксизме служит ему экономический материализм; является как бы фундаментом, подведенным под старое здание”. Отсюда авторами делается упор на идею абсолютной ценности личности как конечной цели социального развития. Сборник постоянно подчеркивает и выдвигает принцип личности, ее безусловного достоинства, ее естественных и неотчуждаемых прав.

Другая их совместная работа - “Вехи” - была посвящена оценке своеобразия русской интеллигенции, ее отношения к религии, философии, политике и культуре. Авторы сборника доказывали, что господствующий в умах интеллигенции нигилизм, привел к тяжелым последствиям для России и ее культуры. Столь же негативно оценивается ими интеллигентская партийно-политическая разобщенность, подавляющая нравственность, духовную свободу и суверенитет личности. Сборник “Из глубины”, принадлежавший в целом тому же кругу авторов, что и “Вехи”, посвящен религиозной оценке революции 1917 года. Здесь подчеркивается преемственность с идеями, высказанными в “Вехах”. Авторы считают, что не услышанные в свое время пророчества и предостережения “Вех” сбылись. Причина постигшей Россию катастрофы заключается во всестороннем кризисе, который явственно ощущался в предыдущие 10 - 20 лет, а подготавливался всей предшествующей историей страны, причем особенно интенсивно - в последние 100 лет. Прежде всего, это кризис религиозный, духовный, нравственный, культурный, а затем уже и социально-экономический. В конечном счете русская революция, с их точки зрения, - это победа антихристианских сил, пытающихся теперь окончательно де христианизировать Россию; это победа того языческого начала, которое в свое время было насильственно низвергнуто, но не побеждено и не преодолено духовно идеологически, то есть фактически загнано внутрь, и теперь пытается взять реванш. Но кризис в России связан и с общемировым кризисом. В качестве одной из причин революции называется ими первая мировая война.

Одна из главных идей философов “серебряного века” - необходимость органической связи философии и религии. В связи с ней отметим такие формы объединения философов и представителей искусства, как религиозно-философские общества. В них русская интеллигенция занималась богоискательством. К наиболее известным философско-религиозным объединениям относят кружок Д. Мережковского. Мережковского, как и многих других духовных лидеров того времени, одолевала идея воссоединения интеллигенции с религией. Для этого религию необходимо очистить от грубой поповщины, вывести из под контроля государственного аппарата и, по известной мысли Л.Н. Толстого, восстановить чистое христианство.

К главным проблемам философского осмысления изучаемого периода следует отнести творчество и свободу. Оригинальный подход к их решению предложил Н. Бердяев. Он исходит из того, что мир един и создан Богом. К творениям Бога относится природа и сам человек. Но после создания природы и человека творческий процесс не останавливается. На земле развивается культура, которую создает человек. Следовательно, человек в своем творчестве продолжает дело Бога, а присущая ему способность к творчеству божественна, и в этом состоит его, человека богоподобие. Данная точка зрения существенным образом отличается от идеи В. Соловьева, который доказывал, что божественная природа человека ярче всего выражается в понятиях добро и совесть, поэтому, перефразируя известный афоризм Рене Декарта, он писал: “Я стыжусь, следовательно, я существую”. Но вернемся к изложению точки зрения Бердяева. Он справедливо указывал, что творить нельзя по приказу, поэтому человек должен быть свободным, недетерминированным. В работе “Христианство и классовая борьба (памяти К. Маркса)” он отметил, что одной из заслуг Маркса является творческая разработка идеи классовой борьбы. Но классовая борьба, по мнению Бердяева, является лишь одной из форм борьбы из существующих в обществе. Есть еще и другие - борьба религий, борьба государств и проч. Маркс же абсолютизирует классовую борьбу, а человека, естественно, видит принадлежащим какому-либо классу. Это приводит к непониманию Марксом проблемы творчества. С точки зрения Бердяева, человек не должен быть частицей класса, нации, общества; он, как творческий субъект, не должен быть стеснен ни чем.

Одной из плодотворных идей философии “серебряного века” является четко проведенное различие и осмысление понятий “культура” и “цивилизация”. По мысли того же Бердяева, культура есть продукт духовной деятельности. Главный ее признак - присутствие религиозного начала, освещенность идеалом. Она органична, то есть вырастает из творческого начала, а искусственно не создается. Цивилизация же выражается в технике и связана с началом материальным. Понятие “цивилизация” обладает широким смыслом и широким полем проявления - от промышленности до художественных технологий. Отвергать цивилизацию нельзя, но она без культуры может обернуться гибелью человечества. Бердяев показывает, что начиная с ХVIII века, на историческую авансцену выходит новая реальность - техника, которая радикально изменяет условия человеческого существования. Господство технологического начала в жизни человека приводит ее к дегуманизации, и даже более того, - к уничтожению жизни как таковой.

Философия “серебряного века” продолжает разработку историософских проблем. Оригинальную концепцию истории выдвинул П. Флоренский. Руководящей темой его культурно-исторических воззрений является отрицание культуры как единого во времени и пространстве процесса, с вытекающим отсюда отрицанием эволюции и прогресса культуры. Что же касается до жизни отдельных культур, то Флоренский развивает мысль о подчиненности их ритмически сменяющимся типам культур - средневековой и возрожденческой. Средневековый тип полагается в качестве высшего; в центре культуры здесь ставится Бог. Признаками средневековой культуры как объективного типа он называет целостность и органичность, соборность, диалектичность, динамику, активность, волевое начало, самособранность и проч. Главным для Флоренского является целостность и органичность мироздания, и этот идеал был достигнут в Европе в эпоху позднего средневековья. Сам Флоренский чувствовал себя русским православным мыслителем ХIV-ХV века. Упадок в Европе начинается в эпоху Возрождения, когда в центр культуры ставится человек. Признаками культуры Возрождения (как субъективного типа) выступают: раздробленность, индивидуализм, логичность, статичность, пассивность, интеллектуализм, аналитичность, отвлеченность и поверхностность. За этими характеристиками стоит разобщенность социальной действительности, разобщенность идей, узкая специализация, разделение общества на группы враждебные друг другу и проч. Ренессансная культура Европы, по убеждению Флоренского, закончила свое существование в начале ХХ века, и теперь можно наблюдать первые ростки культуры нового типа.

Заканчивая общий, хотя, конечно, неполный обзор идей философии “серебряного века”, отметим, что дальнейшее изложение материала будет связано с данной философской традицией.

Русская философия насчитывает тысячелетнюю историю со времен Киевской Руси. Ее корни уходят в национальную почву, вместе с тем она испытала влияние различных течений мировой философии, особенно немецкой классической философии XVIII - XIX веков. К началу ХХ века можно говорить о сложившейся оригинальной русской философской школе. В трудах отечественных философов были поставлены проблемы, решение которых имеет значение для России и судеб мировой цивилизации. Эта философия представлена в разных формах: материализмом немарксистским и марксистским, светским и религиозным идеализмом. Философские проблемы рассматривались в трудах видных деятелей науки и художественной культуры.

Для русской философии характерны такие черты: 1) особое внимание придавалось проблеме человека - философской антропологии; 2) она имела гуманистический характер; 3) важное место в ней занимали проблемы творческой деятельности; 4) особо рассматривались вопросы аксиологии (науки о ценностях); 5) ей присущ космизм. Этими чертами отличались работы философов всех школ, что говорит о целостности, единстве в многообразии русской философии. Расцвет отечественной философии - это рубеж XIX - XX веков. Русская философия, наряду с русской литературой, является главным вкладом России в мировую духовную культуру. Русская философия дала множество идей в различных областях: онтологии, теории познания, логике, этике, эстетике, социальной философии.

На рубеже XIX - ХХ веков - одном из наиболее значительных этапов в истории русской духовной культуры - происходил великий перелом. Общей духовной основой новаций «серебряного века» в различных сферах культуры явилась новая философия - русский религиозно-философский ренессанс. Для русских мыслителей философия была не абстрактной теорией, а ядром духовной культуры.

«Серебряный век» - уникальный культурный феномен, одной из черт которого является сложность, взаимопереплетение различных элементов духовной культуры, что роднит данный период с древним мифологическим этапом развития человеческого сознания, когда не было расчленения духовной жизни на художественные, нравственные и религиозные начала. Века обособленного развития философии, религии, искусства привели к их расцвету. Однако к началу ХХ века стал болезненно проявляться глубокий разрыв между различными сферами духовной культуры, между сущим и должным, мыслью и действием, красотой и повседневным бытием, политикой и нравственностью. Этот разрыв осознавался лишь гениальными одиночками - Ф. М. Достоевским или Вл. Соловьевым, открывшими на основе философии всеединства триединую формулу: Истина - Добро - Красота.

Сложившаяся к началу ХХ века философия имела существенные недостатки: 1) традиционный материализм вел к принижению духа, сознания, рассматривая их лишь как простую функцию, отражение бытия; 2) позитивизм объявлял бессодержательными проблемы духовного мира, смысла жизни - всего того, что нельзя измерить и вычислить методами точных наук; 3) традиционный идеализм отрывал логические формы или ощущения от реального бытия.

Искусство, изолированное от философии и нравственности, превращалось либо в унылую копию быта, либо в словесную игру. Религиозное сознание все более облекалось в застывшие церковные обрядовые формы и, естественно, от него отдалялись целые поколения интеллигенции. Новый этап русской культуры рубежа веков явился грандиозной попыткой преодолеть пагубный для культуры разрыв.

Переплетение философии с другими формами духовной жизни, главным образом с искусством и с литературой, находило свое выражение не только в теории, но и в житейской практике. Так, характерно появление философско-художественных салонов: салон Д. Мережковского и З. Гиппиус, где собирались сторонники «нового религиозного сознания» Н. Бердяев, В. Розанов, А. Блок, А. Белый, Н. Минский; салон поэта и философа В. Иванова - «среды»; петербургские религиозно-философские собрания с участием журналов «Новый путь» (с 1903 года), «Вопросы жизни» (с 1905 года); вокруг журнала «Русская мысль» под руководством П. Струве группировались либералы.

Однако в русском ренессансе были трагические противоречия: культурная элита была изолирована в небольшом круге и оторвана от широких социальных течений того времени. Это имело роковые последствия в характере, который приняла русская революция. В то же время, последствия духовного подвига отечественных мыслителей нельзя преуменьшать. Сегодня восстановление и освоение духовного богатства «серебряного века» началось. Необходимо осмысление общественных катаклизмов, источников утопизма, восстановление нравственных критериев, идеалов, возрождение национальной гордости, далекой от самолюбования. Особое значение имеет возрождение нравственности, «правды» - нравственных оснований жизни, духовной сущности бытия. Правду ищут не ради абстрактного познания, а для того, чтобы «преобразовать мир, очиститься и спастись».

А. Ф. Лосев писал, что «в XIX столетии Россия произвела на свет целый ряд глубочайших мыслителей, которых по гениальности можно поставить рядом со светилами европейской философии».

Из философов «серебряного века» можно назвать Вл. Соловьева, К. Леонтьева,

П. Флоренского, Н. Бердяева, И. Ильина, Л. Шестова, В. Розанова, Н. Лосского, Л. Карсавина и другие.

Русская революция 1905 - 1907 годов явилась одним из крупнейших событий начала ХХ века. Здесь было перемешано все: крах царистских иллюзий, стихийные бунты, черносотенство, террор, становление парламентаризма и так далее. Осмыслить опыт революции применительно к судьбам российской интеллигенции и культуры попытались авторы сборника «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», вышедшего в 1909 годы.

В этой книге ведущие философы, правоведы, публицисты попытались осмыслить опыт первой русской революции и в ее свете оценить ведущие тенденции русской общественной мысли, традиционные воззрения и идеалы русской интеллигенции. После своего выхода «Вехи» породили огромное количество откликов, полемику, активное неприятие, как левых, так и правых общественных деятелей. Только за первые шесть месяцев 1909 года о сборнике было опубликовано 154 статьи.

Так, лидер кадетов П. Милюков резко отрицательно оценил «Вехи», усмотрев в книге искажение облика русской интеллигенции. Противник либералов, В. И. Ленин, назвал сборник, энциклопедией либерального ренегатства, увидев в нем разрыв с революционнодемократическими традициями.

Одна из ключевых идей «Вех» была высказана инициатором сборника М. О. Гершензоном: «Нельзя человеку жить вечно снаружи». (Вехи. Из глубины.- М.: Правда, 1991. - С. 74). Это был призыв к становлению личности, к необходимости непрерывной внутренней работы человека, к его самоуглублению. Никакие внешние перемены в отечестве не приведут к достижению справедливости, расцвета, гармонии человеческих отношений, если не будут происходить неуклонные изменения внутреннего мира человека. Призыв к творческому сознанию, к самовоспитанию, к преодолению «зла в себе», то есть к очищению сознания от предрассудков, от узко групповой нетерпимости, когда ради политических временных лозунгов приносятся в жертву ценности морали, духовной жизни, с исключительной силой прозвучали в «Вехах».

Авторы «Вех» были честными, искренними поборниками подлинного прогресса страны. Они не идеализировали современную им Россию. Они не защищали самодержавие, а говорили о чудовищности слепого, стихийного и беспощадного народного бунта, противоядием которому может быть только крепкая и основанная на праве государственная власть. Кстати, именно об этом после октября 1917 года писали М. Горький, В. Короленко, И. Бунин, В. Шульгин. Интересно, что статьи сборника предварительно не обсуждались, авторы не знакомились со статьями друг друга. Тем более показательны совпадения многих идей и безусловная целостность сборника.

Авторы исходили из признания первенства духовной жизни над внешними формами человеческого общения (экономика, государственная власть). Главная цель книги - осмыслить итоги первого десятилетия ХХ века в России, революцию, разгул террора, брожение умов, и, прежде всего, выявить духовное обоснование этих событий, обсудить - насколько истинными были идейные пристрастия российской интеллигенции, не устарели ли многие ее идеалы, превращенные в идолы, догмы, не подлежащие обсуждению. Хотя отсюда проистекали неизбежные обвинения в отступничестве, забвении идеалов и традиций.

Многие идеи, прозвучавшие в «Вехах», явились продолжением в новых условиях традиций русской социально-философской мысли. Вопреки распространенным представлениям «веховцы» восприняли и определенные идеи революционных демократов, в частности,

А. Герцена. Это идеи личной свободы, необходимости прочной нравственной основы любых радикальных преобразований. Необходимо освободиться от догматического мышления, какими бы гуманными и демократичными ни были те или иные идеи. Развивались идеи плюрализма. Необходим перенос с внешней на внутреннюю сторону жизни, что обеспечивает духовную свободу интеллигента. Требуется лучше знать отечественную философскую мысль: в частности, A.

Хомякова, Б. Чичерина, А. Козлова, С. Трубецкого, Л. Лопатина, B.

Неслилова, П. Чаадаева, Вл. Соловьева, Л. Толстого, Ф. Достоевского. Увлечению европейской модой необходимо противопоставить универсальную национальную традицию.

Интересно, что «веховцы» в прошлом были марксистами. К началу ХХ века русские философы отходят от марксизма, стремясь глубже понять не только экономические законы общества, но и духовный мир личности, ее свободы. Основу прогресса они усматривали не в разрушении, а созидании, отсюда необходимость целенаправленной, творческой, организованной, компетентной работы. Идеи «Вех» вновь становятся актуальными в начале XXI века, когда Россия переживает очередную инверсию. 10.1.4.

). Сюда же включают и авторов русского зарубежья, чье творчество также рассматривают в русле модернизма (см. ЛИТЕРАТУРА РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ). Есть и другой подход, стремящийся рассматривать всю порубежную эпоху как единое целое, в сложной взаимосвязи не только разных литературных направлений, но и всех явлений культурной жизни этого периода (искусства, философии, религиозных и политических течений). Такое представление о «серебряном веке» распространено в последние десятилетия как в западной, так и в отечественной науке.

Границы обозначаемого периода определяются разными исследователями по-разному. Начало «серебряного века» большинство ученых датируют 1890-ми, некоторые – 1880-ми. Расхождения по поводу его конечной границы велики (от 1913–1915 до середины 20 в.). Однако постепенно утверждается точка зрения, что «серебряный век» подошел к концу в начале 1920-х.

В современном употреблении выражение «серебряный век» или не имеет оценочного характера, или несет налет поэтизации (серебро как благородный металл, лунное серебро, особая одухотворенность). Первоначальное употребление термина было скорее негативным, т.к. серебряный век, наступающий после золотого, подразумевает спад, деградацию, декаданс. Это представление восходит к античности, к Гесиоду и Овидию , выстраивавшим циклы человеческой истории в соответствии со сменой поколений богов (при титане Кроне-Сатурне был золотой век, при его сыне Зевсе-Юпитере наступил серебряный). Метафора «золотого века» как счастливой поры человечества, когда царила вечная весна и земля сама приносила плоды, получила новое развитие в европейской культуре, начиная с Возрождения (прежде всего в пасторальной литературе). Поэтому выражение «серебряный век» должно было указывать на понижение качества явления, его регресс. При таком понимании русская литература серебряного века (модернизм) противопоставлялась «золотому веку» Пушкина и его современников как «классической» литературе.

Р.Иванов-Разумник и В.Пяст, первыми употребившие выражение «серебряный век», не противопоставляли его «золотому веку» Пушкина, а выделяли в литературе начала 20 в. два поэтических периода («золотой век», сильные и талантливые поэты; и «серебряный век», поэты меньшей силы и меньшего значения). Для Пяста «серебряный век» – понятие прежде всего хронологическое, хотя последовательность периодов и соотносится с некоторым понижением поэтического уровня. Напротив, Иванов-Разумник употребляет его как оценочное. Для него «серебряный век» – спад «творческой волны», главные признаки которого – «самодовлеющая техника, понижение духовного взлета при кажущемся повышении технического уровня, блеска формы».

Н.Оцуп, популяризатор термина, также использовал его в разных смыслах. В статье 1933 года он определил серебряный век не столько хронологически, сколько качественно, как особый тип творчества.

В дальнейшем понятие «серебряный век» поэтизировалось и потеряло негативный оттенок. Оно было переосмыслено как образное, поэтическое обозначение эпохи, отмеченной особым типом творчества, особой тональностью поэзии, с оттенком высокого трагизма и изысканной утонченности. Выражение «серебряный век» заменило аналитические термины и спровоцировало споры о единстве или противоречивом характере процессов начала 20 в.

Явление, которое обозначает термин «серебряный век», представляло собой небывалый культурный подъем, напряжение творческих сил, наступившее в России после народнического периода, отмеченного позитивизмом и утилитарным подходом к жизни и искусству. «Разложение народничества» в 1880-е сопровождалось общим настроением упадка, «конца века». В 1890-е началось преодоление кризиса. Органично восприняв влияние европейского модернизма (прежде всего символизма), русская культура создала собственные варианты «нового искусства», обозначившие рождение иного культурного сознания.

При всем различии поэтик и творческих установок, модернистские течения, возникшие в конце 19 – начале 20 вв., исходили из одного мировоззренческого корня и имели много общих черт. «То, что объединяло молодых символистов, было не общая программа... но одинаковая решительность отрицания и отказа от прошлого, „нет", брошенное в лицо отцам», – писал в своих Мемуарах А.Белый. Это определение можно распространить и на всю совокупность возникших тогда направлений. В противовес идее «полезности искусства», они утверждали внутреннюю свободу художника, его избранность, даже мессианство, и преобразующую роль искусства по отношению к жизни. Н.Бердяев , называвший это явление «русским культурным ренессансом» (или «русским духовным ренессансом»), так описал его: «Сейчас можно определенно сказать, что начало 20 века ознаменовалось у нас ренессансом духовной культуры, ренессансом философским и литературно-эстетическим, обострением религиозной и мистической чувствительности. Никогда еще русская культура не достигала такой утонченности, как в то время». В отличие от критиков, предпочитавших выражение «серебряный век», Бердяев не противопоставлял начало 20 в. пушкинской эпохе, а сближал их: «Было сходство с романтическим и идеалистическим движением начала 19 века». Он выразил общее ощущение перелома, переходности, которое царило на рубеже 19–20 вв.: «В части русской интеллигенции, наиболее культурной, наиболее образованной и одаренной, происходил духовный кризис, происходил переход к иному типу культуры, более может быть близкому к первой половине 19 века, чем ко второй. Этот духовный кризис был связан с разложением целостности революционного интеллигентского миросозерцания, ориентированного исключительно социально, он был разрывом с русским «просветительством», с позитивизмом в широком смысле слова, был провозглашением прав на «потустороннее». То было освобождением человеческой души от гнета социальности, освобождением творческих сил от гнета утилитарности».

Апокалипсические чаяния, ощущение кризиса как в жизни, так и в искусстве, были связаны с распространением в России идей Шопенгауэра , Ницше и Шпенглера , с одной стороны, и с предвосхищением новых революций, с другой. Часть направлений фиксировали состояние хаоса, связанное с осознанием «конца» (экспрессионизм), часть призывала к обновлению и уповала на будущее, которое уже приближается. Эта обращенность к будущему породила идею «нового человека»: ницшеанского Сверхчеловека и андрогина символистов, Нового Адама акмеистов, «будетлянина» футуристов (см. ФУТУРИЗМ). В то же время даже внутри одного направления сосуществовали противоположные устремления: крайний индивидуализм, эстетизм (в декадентской части символизма) и проповедь Мировой Души, нового дионисийства, соборности (у «младших» символистов). Поиски истины, конечного смысла бытия вылились в различные формы мистицизма, в моду снова вошел оккультизм, бывший популярным и в начале 19 в. Характерным выражением этих настроений стал роман В.Брюсова Огненный ангел . Возник интерес к русскому сектантству («хлыстовство» Н.Клюева , отдельные мотивы в поэзии С.Есенина , роман Серебряный голубь Белого). Обращенность внутрь себя, неоромантическое упоение глубинами человеческого «я» сочетались с переоткрытием мира в его чувственно постигаемой предметности. Особой тенденцией на рубеже веков стало новое мифотворчество, также связанное с ожиданием нарождающегося будущего, с необходимостью заново осмыслить человеческое существование. Слияние бытового и бытийного, повседневности и метафизики различимо в произведениях писателей разных направлений.

При этом всеобщим было стремление к обновлению художественной формы, к новому освоению языка. Модернизация стиха, начатая экспериментами символистов, привносивших в поэзию редкие слова и сочетания, она была доведена до поэтической «зауми» футуристами. Символисты, развивая заветы Верлена («Музыки прежде всего!») и Малларме (с его идеей внушающей определенное настроение, «суггестивной» поэзии), искали некую «магию слов», в которой их особенное, музыкальное соединение соотносилось бы с тайным, трудновыразимым содержанием. Брюсов так описывал рождение символистского произведения: «Слова утрачивают обычный смысл, фигуры теряют свое конкретное значение, – остается средство овладевать элементами души, давать им сладострастно-сладкие сочетания, что мы и называем эстетическим наслаждением». Белый видел в «воплощенном», «живом» (творческом) слове спасительное начало, оберегающее человека от гибели в «эпохи всеобщего упадка»: «из-под пыли разваливающейся культуры мы призываем и заклинаем звуками слов»; «человечество живо, пока существует поэзия языка» (Магия слов , 1910). Подхватывая тезис символистов о значимости слова для жизнестроения, московские футуристы-«будетляне» предложили радикальный подход к обновлению языковых средств. Они провозгласили ценность «самовитого слова», «сущего слова вне жизни и жизненной пользы», необходимость словотворчества, создания нового, «вселенского» языка. В.Хлебников искал «волшебный камень превращения всех славянских слов из одних в другие». А.Крученых писал: «разрубленными словами и их причудливыми хитрыми сочетаниями (заумный язык) достигается наибольшая выразительность, и этим именно отличается язык стремительной современности. В.Маяковский , реформировавший поэзию не столько с помощью «зауми», сколько посредством введения разговорных слов, неологизмов, экспрессивных образов, также стремился «приближать будущее с помощью стихов». Акмеисты уже с иным значением призвали ценить «слово как таковое» – в его полноте, в единстве его формы и содержания, в его реальности как материала, подобного камню, становящемуся частью архитектурного строения. Ясность поэтического образа, отказ от туманности и мистики символистов и футуристской звуковой игры, «здоровое» соотношение слова и смысла – таковы были требования акмеистов, желавших вернуть поэзию из области чистого эксперимента к гармонии и жизни. Еще один вариант творческой программы представил имажинизм . Ориентацию на яркий, неожиданный образ и «ритмику образов» провозгласили имажинисты в своей Декларации (1919). Основой их метода стало создание метафоры путем соединения несочетаемых, удаленных по смыслу понятий и предметов, «образ как самоцель», «образ как тема и содержание».

Поэтические достижения были развиты и продолжены в прозе. Техника «потока сознания», нелинейное повествование, использование лейтмотивов и монтажа как принципов организации текста, экспрессивность и даже алогичность образов характеризуют прозаические произведения символизма и экспрессионизма (Петербург Белого, Капли крови и Мелкий бес Ф.Сологуба , проза Е.Габриловича и Л.Андреева).

По-своему отвечали требованиям обновления художественной формы писатели, продолжившие традицию реализма (А.Чехов , И.Бунин , А.Куприн , И.Шмелев , Б.Зайцев , А.Н.Толстой), и писатели-марксисты (М.Горький). Неореализм начала 20 в. воспринял творческие открытия модернистов. Постижение бытия через быт – основная черта этого направления. Не просто изображать действительность, но прислушиваться «к таинственному ритму, которым полна мировая жизнь», дать современникам необходимую жизненную философию призывал теоретик «новых реалистов» В.Вересаев . Поворот от позитивизма «старых реалистов» в сторону вопросов бытия сочетался с изменением поэтики, что сказалось прежде всего в «лиризации» прозы. Однако существовало и обратное влияние реалистической изобразительности, выразившееся в «объективации» поэзии. Так проявлялась одна из существенных черт этого периода – стремление к художественному синтезу. Синтетическим по своей природе было желание сблизить поэзию с музыкой, с философией (у символистов), с социальным жестом (у футуристов).

Подобные процессы происходили и в других искусствах: в живописи, в театре, в архитектуре и в музыке. Так, символизму соответствовал «тотальный», распространившийся на все изобразительные и прикладные искусства, а также на архитектуру, стиль «модерн» (во Франции называвшийся «Ар Нуво», в Германии «Югендстиль», в Австрии стиль «Сецессиона»). Импрессионизм, возникший как течение живописи, создал не менее мощное направление в музыке, повлияв и на литературу. То же можно сказать и об экспрессионизме, давшем одинаково значимые результаты живописи, музыке, литературе, драматургии. И в этом также сказывалась тенденция к синтезу, характерная для того времени. Не случайным было появление таких «синтетических» творцов, как композитор и художник М.Чурленис, поэты и художники Волошин , Маяковский, Крученых и др.

Особый расцвет переживал русский театр. Будучи в основе своей синтетическим, театральное искусство вбирало в себя влияния, шедшие из литературы (драма), музыки (опера и балет). Через сценографию он был связан с новыми художественными тенденциями. К оформлению драматических, оперных и балетных спектаклей обращались такие художники, как А.Бенуа, Бакст, М.Добужинский, Н.Рерих. Как и другие искусства, театр отказывался от диктата жизнеподобия.

В то же время наряду с тягой к единству существовало стремление к различению, к четкому определению собственной творческой программы. Многочисленные «течения», группы, объединения, возникавшие внутри каждого из искусств, декларировали свои художественные установки в теоретических манифестах, бывших не менее важной частью творчества, чем его практические проявления. Показательна ситуация в последовательно сменявших друг друга направлениях модернистской литературы: каждое последующее определяло себя в отталкивании от предыдущего, утверждалось через отрицание. Акмеизм и футуризм, наследуя символизму, противопоставляли себя ему на разных основаниях, одновременно критикуя друг друга и все прочие направления: акмеисты в статьях Наследие символизма и акмеизм и Утро акмеизма , кубофутуристы в программном манифесте Пощечина общественному вкусу (1912).

Все эти тенденции находили отражение в философии и критике.

В том же русле развивалось творчество деятелей первой волны эмиграции, перенесшей на «другие берега» выработанные в России культурные формы.

Таким образом рубеж 19–20 вв. можно рассматривать как особый этап русской культуры, внутренне целостный при всем многообразии его явлений. Он породил в России новое сознание «неклассической эпохи» и соответствующее ему новое искусство, в котором «воссоздание» действительности было заменено ее творческим «пересозданием».

Татьяна Михайлова

Философия Серебряного века

Условно начало «серебряного века» в философии можно связать со временем между двумя русскими революциями. Если до первой революции 1905 российская интеллигенция была более или менее едина в вопросе о необходимости политических реформ (считая форму государственного правления главной причиной неудовлетворительного положения дел в стране и обществе), то после введения основных конституционных свобод в 1905 общественные умы направляются на поиск новых форм воззрений на мир и жизнь.

Философы и литераторы этого периода впервые осмысливали состояние личной свободы и искали ответ на вопрос: «Как реализовать свободу человека для его личного и общественного развития?» После революции 1917 и гражданской войны большинство философов «серебряного века» оказались в эмиграции, где их интересы все более и более сосредоточивались на религиозной стороне жизни русской православной общины за рубежом. В результате этого возникает такой феномен духовной культуры 20 века, как русская религиозная философия.

К философам серебряного века традиционно относят Н.А.Бердяева , С.Н.Булгакова , Б.П.Вышеславцева , С.Л.Франка , Н.О.Лосского , Ф.А.Степуна , П.Б.Струве , В.Н.Ильина , Иванов, Е.Н.Трубецкой, Эрн, Флоренский, Булгаков и др.).

В 1907 было создано Петербургское религиозно-философское общество. В тот период традиционные темы философской и религиозной мысли получали свое развитие в новых литературных формах. Эпоха «серебряного века» российской культуры богата опытами выражения метафизических идей в художественном творчестве. Такими образцами «литературной» метафизики является творчество двух литераторов и полемистов – Д.С.Мережковского и В.В.Розанова .

Основной трибуной философов «серебряного века» становится участие в литературно-философских журналах («Логос», «Новые идеи в философии», изд-во «Путь») и сборниках. Сборник Вехи (1909) (см. ВЕХИ И ВЕХОВЦЫ) имеет ярко выраженный мировоззренческий характер. Авторы – М.О.Гершензон, Бердяев, С.Н.Булгаков, А.Изгоев, Б.Кистяковский, П.Б.Струве, Франк – хотели повлиять на настроение интеллигенции, предложить ей новые культурные, религиозные и метафизические идеалы. При этом основной критике подвергалась традиция российского радикализма. Значение Вех как важнейшего документа эпохи заключалось в своеобразной смене философской парадигмы российского общества. Но необходимо учитывать, что основной переход к религиозно-философским воззрениям произошел у Бердяева, Булгакова, Франка значительно позже, уже в эмиграции.

У философов Серебряного века были различные судьбы: кто-то из них вместе с «белым движением» покинул родину, кто-то был выслан из Советской России и жил в эмиграции, кто-то подвергся репрессиям и погиб в сталинские годы. Были и такие, кто смог вписаться в университетскую и академическую философскую жизнь в СССР. Но, несмотря на это, правомерно условное объединение этих мыслителей под названием «философы Серебряного века» на основании сочетания широкой эрудиции, базирующейся на европейской культурной традиции, и литературно-публицистического таланта.

Федор Блюхер

Литература:

Ипполит Удушьев [Èванов-Разумник Р. В.]. Взгляд и Нечто. Отрывок. (К столетию «Горя от ума» ). – В сб.: Современная литература. Л., 1925
Оцуп Н. Серебряный век . – В сб.: Числа, под ред. Николая Оцупа. Кн. 7–8. Париж, 1933
Вейдле В. Задача России. Нью-Йорк, 1956
Оцуп Н. Современники . Париж, 1961
Маковский С. На Парнасе «Серебряного века ». Мюнхен, 1962
Колобаева Л.А. Концепция личности в русской литературе рубежа 19 – начала 20 в. М., 1990
Гаспаров М.Л. Поэтика «серебряного века ». – В кн.: Русская поэзия «серебряного века»: антология. М., 1993
Воспоминания о Серебряном веке . Сост. Крейд В. М., 1993
Бердяев Н. Русский духовный ренессанс начала ХХ века и журнал «Путь » (к десятилетию «Пути »). – В кн.: Бердяев Н. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х тт, т. 2. М., 1994
История русской литературы: ХХ век: Серебряный век . Под ред. Нива Ж., Сермана И., Страды В., Эткинда Е.М. М., 1995
Иезуитова Л.А. Что называли «золотым» и «серебряным веком» в культурной России XIX – начала XX века . – В сб.: Гумилевские чтения: Материалы международной конференции филологов-славистов. СПб, 1996
Эткинд А. Содом и Психея: очерки интеллектуальной истории Серебряного века. М., 1996
Пяст Вл. Встречи. М., 1997
Поэты-имажинисты . – Сост. Э.М.Шнейдерман. СПб. – М., 1997
Эткинд А. Хлыст: Секты, литература и революция . М., 1998
Богомолов Н.А. Русская литература начала ХХ века и оккультизм . М., 1999
Харди У. Путеводитель по стилю ар нуво. М., 1999
Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. М., 2000
Келдыш В.А. Русская литература «серебряного века » как сложная целостность . – В кн.: Русская литература рубежа веков (1890 – начало 1920-х годов). М., 2001
Корецкая И.В. Литература в кругу искусств . – В кн.: Русская литература рубежа веков (1890 – начало 1920-х годов). М., 2001
Исупов К.Г. Философия и литература «серебряного века» (сближения и перекрестки ). – В кн.: Русская литература рубежа веков (1890 – начало 1920-х годов). М., 2001
Смирнова Л.А. Серебряный век . – В кн.: Литературная энциклопедия терминов и понятий. М., 2003
Мильдон В. И. Русский Ренессанс, или Фальшь «серебряного века ». – Вопросы философии. М., 2005, № 1