Бердяев человек есть принципиальная новизна в человеке. Н
Николай Бердяев был русским патриотом. Он писал: «Несмотря на западный элемент во мне, я чувствую себя принадлежащим к русской интеллигенции. Я русский мыслитель и писатель». Умер и 1948 г. Его назвали «русским Гегелем XX века».
Главная идея Николая Бердяева - свобода. О ней философ говорит так: «Своеобразие моего философского типа, прежде всего, в том, что я положил в основание философии не бытие, а свободу». Это означает, что любую проблему он рассматривает через призму своих представлений о свободе. Свобода самоочевидна, ее бытие доказывать не надо. То, что существует человек, что он возвышается над миром, говорит о его свободе. Свободу нельзя объяснить причинно, нельзя объяснить, откуда и зачем она. Свобода - безосновна, она познается только в мистическом опыте. Но главное в бердяевском понимании свободы - это ее несотворенность.
По мнению Николая Бердяева, есть три вида свободы:
1. Первичная, иррациональная. Она коренится в «ничто», то не пустота, это то, из чего Бог создал мир. Это то, что предшествует Богу и миру. Поэтому у Бога нет власти над свободой. Поэтому Бог не отвечает за зло.
2. Рациональная свобода. Она в том, что ведет к подчинению морального закона. А подчинение есть рабство, несвобода. В чем выход? Выход в том, что Бог превращается из творца в Спасителя, искупителя греха.
3. Свобода, проникнутая любовью к Богу. Эта свобода есть любовь. И совершенствование человека возможно только путем восхождения к такой свободе. Но этот путь к свободе, по утверждению Н.А. Бердяева, труден, а сама свобода есть тяжелое бремя, она порождает страдание, отказ же от свободы уменьшает страдание.
От темы свободы мы переходим к теме человека, личности, творчества. По Н.А. Бердяеву, это основная тема его жизни, а сама идея человека есть величайшая Божья идея. В реализации Н.А. Бердяев видит смысл своего учения о человеке. Н.А. Бердяев возвышает человека, возводит его в предмет поклонения, превращает в центр мира. При такой позиции задачей человека является творчество, в процессе которого происходит спасение от зла и греха.
По опыту своей жизни Николай Бердяев был хорошо знаком с тенденцией подавления личности, наблюдаемой в среде революционной интеллигенции. Поэтому Н.А. Бердяев осуждает всякие проявления этой тенденции, выступает за примат личности над обществом.
В «Самопознании» Николай Бердяев пишет: «Опыт русской революции подтверждал мою давнюю уже мысль о том, что свобода не демократична, а аристократична. Свобода не интересна и не нужна восставшим массам». Отсюда вывод: свобода индивидуальна, личность - самоценна, она превыше всего.
Значение Н.А. Бердяева как самобытного русского философа в том, что «в наш жестокий век восславил он свободу» и милость к человеку призывал. Наряду с Н.А. Бердяевым русская религиозная философия развивалась в творчестве Л.И. Шестова, С.А. Булгакова, П.А. Флоренского.
Философское знание, его специфика, структура и функции.
Структура философского знания:
1) Путем осмысления природы и Вселенной возникает онтология (греч. ontos - сущее, logos - учение) как учение о бытии. Здесь рассматриваются проблемы бытия и небытия, материального и идеального бытия, бытия природы, общества и человека. Философия природы (натурфилософия) является разновидностью онтологии. Основное внимание сосредоточено на том, чем является естественное бытие и природа в целом. Теория развития - учение об универсальных законных движения и развития природы, общества и мышления.
2) Философское осмысление истории и общества в целом формирует следующие дисциплины: социологию, социальную философию, философию истории, философию культуры, аксиологию.
Социология представляет собой учение о фактах и формах социальной жизни (социальных системах, формах общностей, институтах, процессах).
Социальная философия изучает общество во взаимодействии всех его сторон, закономерности его возникновения, формирования и развития. Различные общественные процессы и явления рассматриваются на макроуровне, уровне всего общества в целом как самостоятельной саморазвивающейся системы. Основные проблемы, которые затрагивает социальная философия: взаимодействие между различными обществами; общественные отношения в процессе практической деятельности людей; объективные интересы и потребности общества и отдельной личности; мотивы и цели деятельности человека в определенном обществе.
Предметом философии истории является определение закономерностей исторического процесса, выявление смысла и направления движения человеческой истории.
Философия культуры исследует специфику возникновения и становления культурных процессов, сущность и значение культуры, закономерности и особенности культурно-исторического прогресса.
Аксиология представляет собой философское учение о ценностях и их природе (от греч. axios - ценность и logos - учение), их месте в реальности, взаимосвязи друг с другом и различными культурными и социальными факторами, а также структурой личности.
3) Философское осмысление человека выделяет следующие элементы философского знания: философскую антропологию и антропософию. Философская антропология исследует одну из важнейших проблем философии - проблему человека: выявление его сущности, анализ исторических форм его активности, раскрытие исторических форм его бытия. Основной круг проблем: природные, социальные и духовные факторы развития человека; сущность и существование, человек во взаимосвязи со Вселенной, сознательное и бессознательное, индивид и личность и т. д. Конкретно постижением смысла возникновения и жизни человека занимается антропософия.
4) Путем изучения духовной жизни возникает следующий комплекс философских наук: гносеология, логика, этика, эстетика, философия религии, философия права, история философии, философские проблемы информатики.
Гносеология (эпистемология) представляет собой учение о знании (gnosis - знание, logos - учение). Основные вопросы: взаимосвязь субъектно-объектных отношений в познании; чувственное и рациональное в процессе познания; проблемы истины; эмпирический и теоретический уровни познания; метод познания, средства и закономерности; критерии истинности познания.
Логика является учением о формах мышления.
Объектом изучения этики является мораль.
Эстетика определяет закономерности художественного отражения реальности человеком, сущность и формы преобразования жизни по законам красоты, изучает природу искусства и его значение в развитии общества.
Философия религии определяет особую религиозную картину мира, анализирует причины происхождения религии и различных религиозных течений и направлений.
Философия права исследует основания правовых норм, потребность человека в правотворчестве.
История философии изучает возникновение и развитие философской мысли, конкретные философские концепции, школы и течения, а также определяет перспективы развития философии.
Философские проблемы информатики - особый компонент в системе философского знания, представляющий знания и исследования современных средств и способов познания мира.
Специфические черты философского знания:
Двойственность философского знания - философия не является научным знанием как таковым, однако имеет отдельные черты научного знания, такие как предмет, методы, логико-понятийный аппарат;
Философия представляет собой теоретическое мировоззрение, обобщает ранее накопленные человеческие знания;
Предмет философии имеет три направления исследования: природа, человек и общество и деятельность как систему "человек-мир";
Философия обобщает и объединяет другие науки;
Философское знание имеет сложную структуру, которую мы рассмотрели выше;
Включает в себя базовые идеи, являющиеся основными для других наук;
В некоторой степени субъективно - зависит от мировоззрения и личности отдельных философов;
Представляет собой совокупность ценностей и идеалов определенной эпохи;
Рефлексивно - субъектом познания философии является как окружающий мир, так и само философское знание;
Знание динамично - развивается, изменяется и обновляется; - имеет круг проблем, которые на данный момент не разрешены логическим путем.
Функции философии:
Основными функциями философии являются мировоззренческая, гносеологическая, методологическая, аксиологическая, критическая, прогностическая, гуманистическая.
Мировоззренческая функция - это функция сравнительного анализа и обоснования различных мировоззренческих идеалов, способность философского знания объединять, интегрировать знания о самых различных сторонах действительности в единую систему, позволяющую углубляться в сущность происходящего. Таким образом, эта функция выполняет миссию формирования целостной картины мира и бытия человека в нем.
Гносеологическая (познавательная) функция состоит в том, что философия дает человеку новые знания о мире и одновременно выступает теорией и методом познания действительности. Формулируя свои законы и категории, философия открывает такие связи и отношения объективного мира, которые не может дать ни одна другая наука. Специфика этих связей в их всеобщности. Кроме того научная философия обосновывает возможность познания мира, его глубинных законов, утверждает его гносеологический оптимизм.
Активный, действенный характер научной философии проявляется не только в том, что она учит и воспитывает, дает новое знание и общий взгляд на мир, но и в ее методологической функции , то есть в том, что она конкретно направляет сознательную и практическую деятельность людей, определяет ее последовательность и применяемые средства. Методологическую функцию философия выполняет в двух видах: как теория метода и как всеобщий метод. В качестве второго философия выступает прежде всего, как орудие (руководство) постановки и решения наиболее сложных общих проблем самой философии, теории и практики науки, политики, экономики и других сфер.
Аксиологическая функция философии способствует ориентации человека в окружающем мире, направленному использованию знаний о нем при помощи выработки и передачи целого комплекса ценностей.
Прогностическая функция философии базируется на ее способности в союзе с наукой предсказывать общий ход развития бытия.
Критическая функция основана на том, что философия учит ничего сразу не принимать и не отвергать без глубокого и самостоятельного размышления и анализа.
Гуманистическая функция помогает индивиду обрести позитивный и глубинный смысл жизни, ориентироваться в кризисных ситуациях.
Интегрирующая функция способствует объединению достижений науки в единое целое.
Эвристическая функция предполагает создание предпосылок для научных открытий и роста научного знания.
Воспитательная функция заключается в рекомендации следовать положительным нормам и идеалам нравственности.
Попались мне на глаза выложенные в МП неким Нестором Махно выхваченные без ссылки откуда-то слова Бердяева: «Весь ход человеческой культуры, все развитие мировой философии ведет к осознанию того, что вселенская истина открывается лишь вселенскому сознанию, т.е. сознанию соборному церковному… Лишь вселенскому церковному сознанию раскрываются тайны жизни и бытия».
Далее батько Махно кавычки закрыл и вещает чужие мысли своими словами: Враг лютый антихристовый это знает! Знает и поэтому атакует нашу Церковь, прежде всего, внутри и снаружи, дробит сознание русского народа разными фейковыми имитациями мировоззренческих точек зрения. Россия имеет миссию быть оплотом христианской культуры в падающем в антихристианскую пропасть мире. Наше разномыслие должно вести к Христовой Истине, к соборному ее открытию в творческом процессе богопознания, а мы скубемся по мелочам с подачи наших лютых содомских западных врагов. Без церковного соборного вселенского самосознания мы, русские, погибнем под обломками западной антихристианской цивилизации. См.
Вся эта лютая ненависть к Западу при отсутствии понимания опасности с Востока заставили меня написать следующее:
Бердяев Николай Александрович (1874, Киев – 1948, Париж), философ русского зарубежья, публицист, персоналист, создатель «эсхатологической метафизики». Родился в дворянской семье, учился в Киевском университете, был исключен за организацию беспорядков и выслан в Вологду. Дважды наказывался царским правительством за симпатии к марксизму, дважды арестовывался советской властью за антипатию к нему же. Выслан из СССР в 1922 году, жил первое время в Берлине, затем в Париже.
Основные работы: «Философия свободы» (1911), «Судьба России» (1918), «Смысл творчества» (1916), «Смысл истории»(1923), «Философия неравенства. Письма к недругам… (1923), «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937), «Русская идея» (1946), «Самопознание» (1949).
Бердяева и Соловьёва относят к иррационалистам, поскольку они интуицию, понимаемую как «усмотрение Истины сердцем» ставят выше разума. Бердяева не интересует ни теория познания, ни онтология. Он пишет: «Я прочел много книг по логике. Но должен сознаться, что логика не имела для меня никогда никакого значения и ничему меня не научила. Мои пути познания всегда были иные». И далее: «Во мне нет того, что называется обдумывающим дискурсивным выводным мышлением, нет систематической, логически связанной мысли, доказательств... Я мыслитель типа исключительно интуитивно-синтетического. У меня бесспорно есть божий дар сразу понять связь всего отдельного, частичного с целым, со смыслом мира». Бердяев бросает вызов господству рассудка и материального интереса.
В центре интересов Бердяева – проблема совершенствования человека и проблема смысла жизни. Он пересматривал соотношение морали и свободы в христианстве, считая, что «свобода предвечна миру». Бог создал мир, когда свобода уже была, и поэтому никакой ответственности за дела человека Бог не несёт. Этим снимается проблема теодицеи и ответственность за добро и зло полностью ложится на человека, который сам создаёт мир своей культуры и иерархию ценностей. Нравственное сознание есть сознание творческое, но свобода возлагает на человека огромную ответственность.
Бердяев создаёт образ Богочеловечества как мечту и символ человеческих возможностей. Истина – это не результат познания, а прорыв духа в область сущностей, раскрытие духовных смыслов, что должно привести Богочеловечество к созданию Царства Божьего. Главным предметом философии становится человек, разгадывающий загадку собственного существования. Бердяев критикует материалистическую философию, вернее тот её примитивный облик, который он сам себе нарисовал, спустившись с вершин платонизма. Он критикует «духовное рабство» человека, абсолютизирующего эмпирический мир и свободно (и бездоказательно) творит свою эсхатологическую метафизику.
Сборник публицистических эссе Бердяева «Судьба России» вышел в 1918 году и стал последней его книгой, опубликованной на родине. Брестский мир выявил крах его мечтаний о том, что «Россия пророческая должна перейти от ожидания к созиданию» и «устремиться к Божьему граду, к концу, к преображению мира». Бердяев противостоит национальному мессианизму и пишет: «Россия не призвана к благополучию, к телесному и духовному благоустройству… В ней нет дара создания средней культуры, и этим она глубоко отличается от стран Запада» /с. 25/. Бердяев пишет «о вечно бабьем в русской душе», и даже выступает против иррационального начала в русской государственности и церковной жизни. «Это опьянённое разложение» вызывает у него тревогу.
В работе «Смысл творчества» Бердяев пишет: «Философия есть искусство, а не наука... потому что она творчество… Философия не требует и не допускает никакого научного, логического обоснования и оправдания». (Смысл творчества. //Философия творчества, культуры и искусства. М., 1994. Т.1. С. 53, 61.). Получается, наука – не творчество, а в философии говори что хочешь, лишь бы складно? Этот тезис не просто неверен, он вреден, особенно для начинающих изучать философию. Бердяев и сам о себе писал, что не способен рассуждать последовательно и логично, каждую свою мысль он создавал отдельно от других, у него много повторов и противоречий.
В книге «Смысл истории» в центре его внимания - философия истории как «некая мистерия». Она «потому только и есть — что в сердцевине её есть Христос», «К Нему идет и от Него идет Божественное, страстное движение и мировое человеческое страстное движение. Без Христа его не было бы»…. И так много раз с перестановкой слов. (Существенное влияние на Бердяева во время его юношеской вологодской ссылки 1898-99 гг. оказал философ-богослов С.Н. Булгаков, который даже экономику выводил из первородного греха. см. Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М, 1994. С. 304-305).
В работе «Русская идея» (1946) Бердяев утверждает, что славянская раса не заняла еще в мире того положения, которое заняла раса латинская или германская. Но это изменится после войны, дух России займет великодержавное положение, он перестанет быть провинциальным и станет общечеловеческим, не восточным, но и не западным. Однако для этого необходимы творческие усилия национального разума и воли. Русская идея по его мнению есть всемирное мессианство, идея братства людей.
Бердяев выделяет пять периодов истории России: Киевская Русь, Россия времен татарского ига, Россия московская, петровская, советская. Но возможна и Россия будущего. Худшим, «наиболее азиатско-татарским» периодом, по его мнению, был период Московского Царства, лучше были Киевский период и период татарского ига, в них, как он думал, было больше свободы.
В «Истоках…» автор рассуждает о коммунистическом мировоззрении, в основе которого лежат общинные и патриархальные традиции, социальная неустроенность. Бердяев пишет, что «самодержавие народа – самое страшное самодержавие, ибо в нём зависит человек от непросветлённого количества, от тёмных инстинктов масс», но там же он воспевает русскую общину как особое духовное качество русского народа, считает, что ему свойственна религиозная мессианская идея Царства Божьего, перешедшая в идею русского коммунизма, тоже религию со священным писанием Маркса-Энгельса, мессией – пролетариатом, церковной организацией – компартией, апостолами – членами ЦК, инквизицией – ЧК… Поэтому воинствующий атеизм большевиков – это выражение нетерпимости к другим религиям , представляющим собой угрозу коммунистическому монотеизму. Так, по словам Бердяева, произошло «извращение русского искания царства правды волей к могуществу».
Бердяев убеждён, что главная ложь коммунизма не социальная, а духовная. Подлинная же русская идея «есть идея коммюнотарности и братства людей и народов». Естественно Ленину, которому нужна была мировая революция, это не понравилось, и он сказал о Бердяеве просто: «Вот кого надо бы разнести не только в специально-философской области» (ПСС., т.46, С.135).
…Проблема человека есть основная проблема философии. Еще греки поняли, что человек может начать философствовать только с познания самого себя. Разгадка бытия для человека есть совсем особая реальность, не стоящая в ряду других реальностей.
Человек не есть дробная часть мира, в нем заключена цельная загадка и разгадка мира. Тот факт, что человек, как предмет познания, есть вместе с тем и познающий, имеет не только гносеологическое, но и антропологическое значение… Человек есть существо, недовольное самим собою и способное себя перерастать. Самый факт существования человека есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном. Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное преодолевать себя, человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности… Человек не есть только порождение природного мира и природных процессов, и вместе с тем он живет в природном мире и участвует в природных процессах. Он зависит от природной Среды, и вместе с тем он гуманизирует эту среду, вносит в нее принципиально новое начало. Творческий акт человека в природе имеет космогоническое значение и означает новую стадию жизни космической. Человек есть принципиальная новизна в природе…
Научно наиболее сильно определение человека, как создателя орудий (homo faber). Орудие, продолжающее человеческую руку, выделило человека из природы. Идеализм определяет человека как носителя разума и ценностей логических, этических и эстетических. Но в такого рода учении о человеке остается непонятным, каким же образом соединяется природный человек с разумом и идеальными ценностями. Разум и идеальные ценности оказываются в человеке началами сверхчеловеческими. Но как нисходит сверхчеловеческое в человеке? Человек тут определяется по принципу, который не есть человеческий принцип. И остается непонятным, что есть специфически человеческое. Пусть человек есть разумное животное. Но ни разум в нем, ни животное не есть специфически человеческое. Проблема человека подменяется какой-то (234) другой проблемой. Еще более настоятелен натурализм, для которого человек есть продукт эволюции животного мира. Если человек есть продукт космической эволюции, то человека, как существа отличного, ни из чего нечеловеческого не выводимого и ни на что нечеловеческое не сводимого, не существует. Человек есть преходящее явление природы, усовершенствовавшееся животное. Эволюционное учение о человеке разделяет все противоречия, все слабости и всю поверхность эволюционного учения вообще. Верным остается то, что человеческая природа совсем не есть эволюция. Этот динамизм связан со свободой, а не с необходимостью. Не более состоятельно социологическое учение о человеке, хотя человек бесспорно есть специальное животное. Социология утверждает, что человек есть животное, подвергшееся муштровке, дисциплине и выработке со стороны общества. Все ценное в человеке и не присуще ему, а получено им от общества, которое он принужден почитать, как божество. Наконец, современная психопатология выступает с новым антропологическим учением, согласно которому человек есть прежде всего больное существо, в нем ослаблены инстинкты его природы, инстинкт половой и инстинкт власти подавлены и вытеснены цивилизацией, создавшей болезненный конфликт сознания с бессознательным.
В антропологии идеализма, натуралистического эволюционизма, социологизма и психопатологии схвачены отдельные существенные черты – человек есть существо, носящее в себе разум и ценности, есть существо развивающееся, есть существо социальное и существо больное от конфликта сознания и бессознательного. Но ни одно из этих направлений не схватывает существо человеческой природы, ее целостность. Только библейско-христианская антропология есть учение о целостном человеке, о его происхождении и его назначении. Но библейская антропология сама по себе недостаточна и не полна, она ветхозаветна и строится христологии. И из нее одинаково может быть выведено и возвышение и унижение человека…
Бердяев Н. О назначении человека. – Париж, 1931. – С. 50 – 60.
Нам пришлось переучиваться. Во всем мы сделались скромнее. Мы более не выводим человека из “духа” из “божества”. Мы отодвинули его в ряды животных. Мы считаем его сильнейшим животным, потому что он хитрее всех, – следствием этого является его духовность. С другой стороны, мы устраняем от себя тщеславное чувство, которое и здесь могло бы проявиться; что человек есть великая скрытая цель развития животного мира. Он совсем не венец творения, каждое существо рядом с ним стоит на равной ступени совершенства… Утверждая это, мы утверждаем еще большее: человек, (235) взятый относительно, есть самое неудачное животное, самое болезненное, уклонившееся от своих инстинктов самым опасным для себя образом – но конечно, он всем этим и самое интереснейшее! – Что касается животных, то с достойной уважения смелостью Декарт впервые рискнул высказать мысль, что животное можно понимать как machina, – вся наша физиология старается доказать это положение. Развивая логически эту мысль, мы не исключаем и человека, как это делал еще Декарт: современные понятия о человеке развиваются именно в механическом направлении. Прежде придавали человеку качество высшего порядка – “свободную волю”, теперь мы отняли у него даже волю в том смысле, – что под волей нельзя уже более подразумевать силу. Старое слово “воля” служит только для того, чтобы обозначить некую результату, некий род индивидуальной реакции, которая необходимо следует за известным количеством частью противоречащих, частью согласующихся раздражений: воля более не “действует”, более не “двигает”… Прежде видели в сознании человека, в “духе” доказательство его высшего происхождения, его общественности; ему советовали, если он хочет быть совершенным, втянуть в себя, подобно черепахе, свои чувства, прекратить общение с земным, скинуть земную оболочку: тогда от него должно было остаться главное – “чистый дух”. На счет этого мы теперь лучше соображаем: как раз именно сознание, “дух”, мы считаем симптомом относительного несовершенства организма, как бы попыткой, прощупыванием, промахом, как бы усилием, при котором бесполезно тратится много нервной силы, мы отрицаем, чтобы что-нибудь могло быть совершенным, раз оно делается сознательно. Чистый дух есть чистая глупость: если мы сбросим со счета нервную систему и чувства, “смертную оболочку”, то мы об считаемся – вот и все.
Ницше Ф. Сочинения: в 2-х т. Т. 2. – С. 640, 641.
Если спросить образованного европейца, о чем он думает при слове “человек”, то почти всегда в его сознании начнут сталкиваться три несовместимых между собой круга идей. Во-первых, это круг представлений иудейско-христианской традиции об Адаме и Еве, о творении, рае и грехопадении. Во-вторых, это греко-античный круг представлений, в котором самопознание человека впервые в мире возвысилось до понятия о его особом положении, о чем говорит тезис, что человек является человеком благодаря тому, что у него есть разум, логос, фронесис [разумность (греч.)], mens, ratio [мышление, разум (лап.)] и т. д. (логос означает здесь и речь, и способность к постижению “чтойности” всех вещей). С этим воззрением тесно связано учение о том, что в основе всего универсума находится надчеловеческий разум, которому причастен и человек, (236) и только он один из всех существ. Третий круг представлений – это тоже давно ставший традиционным круг представлений современного естествознания и генетической психологии, согласно которому человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе. Между этими тремя кругами идей нет никакого единства. Таким образом, существуют естественнонаучная, философская и теологическая антропологии, которые не интересуются друг другом, единой же идеи человека у нас нет. Специальные науки, занимающиеся человеком и все возрастающие в своем числе, скорее скрывают сущность человека, чем раскрывают ее. И если принять во внимание, что названные три традиционных круга идей ныне повсюду подорваны, в особенности совершенно подорвано дарвинистское решение проблемы происхождения человека, то можно сказать, что еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время.
Поэтому я взялся за то, чтобы на самой широкой основе дать новый опыт философской антропологии. Ниже излагаются лишь некоторые моменты, касающиеся сущности человека в сравнении с животным и растением и особого метафизического положения человека, и сообщается небольшая часть результатов, к которым я пришел.
Уже слово и понятие “человек” содержит коварную двусмысленность, без понимания которой даже нельзя подойти к вопросу об особом положении человека. Слово это должно, во-первых, указывать на особые морфологические признаки, которыми человек обладает как подгруппа рода позвоночных и млекопитающих. Само собой разумеется, что, как бы не выглядел результат такого образования понятия, живое существо, названное человеком не только останется подчиненным понятию животного, но и составляет сравнительную малую область животного царства. Такое положение вещей сохраняется и тогда, когда вместе с Линнеем, человека называют “вершиной ряда позвоночных и млекопитающих” – что, впрочем, весьма спорно с точки зрения реальности, и с точки зрения понятия, – ибо и эта вершина, как всякая вершина какой-то вещи, относится еще к самой вещи, вершиной которой она является. Но совершенно независимо от такого понятия, фиксирующего в качестве единства человека прямохождение, преобразование позвоночника, уравновешение черепа, мощное развитие человеческого мозга и преобразование органов как следствие прямохождения (например, кисть с противопоставленным большим пальцем, уменьшение челюсти и зубов и т. д.), то же самое слово “человек” обозначает в обыденном языке всех культурных (237) народов нечто столь совершенно иное, что едва ли найдется другое слово человеческого языка, обладающее аналогичной двусмысленностью. А именно слово “человек” должно означать совокупность вещей, предельно противоположную понятию “животного вообще”, в том числе всем млекопитающим и позвоночным, и противоположную им в том же самом смысле, что, например, и инфузории stentor, хотя едва ли можно спорить, что живое существо, называемое человеком, морфологически, физиологически и психологически несравненно больше похоже на шимпанзе, чем человек и шимпанзе похожи на инфузорию.
Ясно, что это вопрос понятия человека должно иметь совершенно иной смысл, совершенно иное происхождение, чем первое понятие, означающее лишь малую область рода позвоночных животных. Я хочу назвать это второе понятие сущностным понятием человека, в противоположность первому понятию, относящемуся к естественной систематике.
…Возникает вопрос, имеющий решающее значение для всей нашей проблемы: если животному присущ интеллект, то отличается ли вообще человек от животного более, чем только по степени? Есть ли еще тогда сущностное различие? Или же помимо до сих пор рассматривавшихся сущностных степеней в человеке есть еще что-то совершенно иное, специфически ему присущее, что вообще не затрагивается и не исчерпывается выбором и интеллектом?
Я утверждаю: сущность человека и то, что можно назвать его особым положением, возвышается над тем, что называют интеллектом и способностью к выбору, и не может быть достигнуто, даже если предположить, что интеллект и избирательная способность произвольно возросли до бесконечности. Но неправильно было бы и мыслить себе то новое, что делает человека человеком, только как новую сущностную ступень психических функций и способностей, добавляющуюся к прежним психическим ступеням, – чувственному порыву, инстинкту, ассоциативной памяти, интеллекту и выбору, так что познание этих психических функций и способностей, принадлежащих к витальной сфере, находилось бы еще в компетенции психологии. Новый принцип, делающий человека человеком, лежит вне всего того, что в самом широком смысле, с внутренне-психической или внешне-витальной стороны мы можем назвать жизнью. То, что делает человека человеком, есть принцип, противоположный всей жизни вообще, он, как таковой, вообще несводим к “естественной эволюции жизни”, и если его к чему-то и можно возвести, то только к высшей основе самих вещей – к той основе, частной манифестацией которой является и “жизнь”. Уже греки отстаивали такой принцип и называли его “разумом”. Мы хотели бы употребить для обозначения этого X более широкое по смыслу слово, слово, которое заключает в себе и понятие разума, но наряду с мышлением в идеях охватывает и определенный род (238) созерцания, созерцание первофеноменов или сущностных содержаний, далее определенный класс эмоциональных и волевых актов, которые еще предстоит охарактеризовать, например, доброту, любовь, раскаяние, почитание и т. д. – слово дух. Деятельный же центр, в котором дух является внутри конечных сфер бытия, мы будем называть личностью в отличие от всех функциональных “жизненных” центров, которые при рассмотрении их с внутренней стороны, называются также “душевными” центрами.
Но что же также этот “дух”, этот новый и столь решающий принцип? Редко с каким словом обходились так безобразно, и лишь немногие понимают под этим словом что-то определенное. Если главным в понятии духа сделать особую познавательную функцию, род знания, которое может дать только он, то тогда основным определением “духовного” существа станет его – или его бытийственного центра – экзистенциальная независимость от органи ческого, свобода, отрешенность от принуждения и давления, от “жизни” и всего, что относится к “жизни”, то есть в том числе его собственного, связанного с влечениями интеллекта. Такое “духовное” существо больше не привязано к влечениям и окружающему миру, но “свободно от окружающего мира” и, как мы это будем называть, “открыто миру”. У такого существа есть “мир”. Изначально данные и ему центры “сопротивления” и реакции окружающего мира, в котором экстатически растворяется животное, оно способно возвысить до “предметов”, способно в принципе постигать само так-бытие этих “предметов”, без тех ограничений, которые испытывает этот предметный мир или его данность из-за витальной системы влечений и ее чувственных функций и органов чувств.
Поэтому дух есть предметность, определимость так-бытием самих вещей. И носителем духа является такое существо, у которого принципиальное обращение с действительностью вне него прямо-таки перевернуто по сравнению с животным.
…У животного, в отличие от растения, имеется, пожалуй, сознание, но у него, как заметил уже Лейбниц, нет самосознания. Оно не владеет собой, а потому и не сознает себя. Сосредоточение, самосознание и способность и возможность опредмечивания изначального сопротивления влечению образуют, таким образом, одну- единственную неразрывную структуру, которая как таковая, свойственна лишь человеку. Вместе с этим самосознанием, этим новым отклонением и центрированием человеческого существования, возможными благодаря духу, дан тот час же и второй сущностный признак человека: человек способен не только распространить окружающий мир в измерение “мирового” бытия и сделать сопротивления предметными, но также, и это самое примечательное, вновь опредметить собственное физиологическое и психическое состояние и даже каждое отдельное психическое переживание. Лишь поэтому он может также свободно отвергнуть жизнь. (239)
Животное и слышит и видит – не зная, что оно слышит и видит, чтобы отчасти погрузиться в нормальное состояние животного, надо вспомнить о весьма редких экстатических состояниях человека – мы встречаемся с ними при спадающем гипнозе, при приеме определенных наркотиков, далее при наличии известной техники активизации духа, например, во всякого рода оргиастических культах. Импульсы своих влечений животное переживает не как свои влечения, но как динамическую тягу и отталкивание, исходящие от самих вещей окружающего мира. Даже примитивный человек, который в ряде черт еще близок животному, не говорит: “я” испытываю отвращение к этой вещи, – но говорит: эта вещь – “табу”. У животного нет воли, которая существовала бы независимо от импульсов меняющихся влечений, сохраняя непрерывность при изменении психофизических состояний. Животное, так сказать, всегда попадает в какое-то другое место, чем оно первоначально “хотело”. Глубоко и правильно говорит Ницше: “Человек – это животное, способное обещать”…
Только человек, поскольку он личность – может возвыситься над собой как живым существом и, исходя из одного центра как бы по ту сторону пространственно-временного мира, сделать предметом своего познания все, в том числе и себя самого.
Но этот центр человеческих актов опредмечивания мира, своего стала и своей Psyche [душа, жизнь (греч.)] не может быть сам “частью” именно этого мира, то есть не может иметь никакого определенного “где” или “когда”, – он может находиться только в высшем основании самого бытия. Таким образом, человек – это су щество, превосходящее само себя и мир. В качестве такового оно способно на иронию и юмор, которые всегда включают в себя возвышение над собственным существованием. Уже И. Кант в существенных чертах прояснил в своем глубоком учении о трансцендентальной апперцепции это новое единство cogitare [мышления (лат…)] – “условие всего возможного опыта и потому также всех предметов опыта” – не только внешнего, но и того внутреннего опыта, благодаря которому нам становится доступна наша собственная внутренняя жизнь…
…Способность к разделению существования и сущности сопоставляет, основной признак человеческого духа, который только и фундирует все остальные признаки. Для человека существенно не то, что он обладает знанием, как говорил уже Лейбниц, но то, что он обладает сущностью apriori или способен овладеть ею. При этом не существует “постоянной” организации разума, как ее предполагал Кант; напротив она принципиально подвержена историческому изменению. Постоянен только сам разум как способность образовывать и формировать – посредством функционализации таких сущностных усмотрений – все новые формы мышления и созерцания, любви и оценки. (240)
Если мы захотим глубже проникнуть отсюда в сущность человека, то нужно представить себе строение актов, ведущих к акту идеализации. Сознательно и бессознательно человек пользуется техникой, которую можно назвать пробным устранением характера действительности. Животное целиком живет в конкретном и в действительности. Со всякой действительностью каждый раз связано место в пространстве и положение во времени, “теперь” и “здесь”, а во-вторых, случайное так-быть (So-sein), даваемое в каком-нибудь аспекте чувственным восприятием. Быть человеком значит бросить мощное “нет” этому виду действительности. Это знал Будда, говоря: прекрасно созерцать всякую вещь, но страшно быть ею. Это знал Платон, связывающий познание идей с “феноменологической редукцией”, т. е. “зачеркиванием” или “заключением в скобки” (случайного) коэффициента существования вещей в мире, чтобы достигнуть их “essentia”. Правда, в частностях я не могу согласиться с теорией этой редукции у Гуссерля, но должен признать, что в ней имеется в виду тот самый акт, который, собственно, и определяет человеческий дух…
Таким образом, человек есть то живое существо, которое может (подавляя и вытесняя импульсы собственных влечений, отказывая им в питании образами восприятия и представлениями) относиться принципиально аскетически к своей жизни, вселяющей в него ужас. По сравнению с животным, которое всегда говорит “да” действительному бытию, даже если пугается и бежит, человек – это “тот, кто может сказать нет”, “аскет жизни”, вечный протестант против всякой только действительности. Одновременно, по сравнению с животным, существование которого есть воплощенное филистерство, человек – это вечный “Фауст”, bestia cupidissima rerum novarum [зверь, алчущий нового (лат.)], никогда не успокаивающийся на окружающей действительности, всегда стремящийся прорвать пределы своего здесь-и-теперь-так-бытия и “окружающего мира, в том числе и наличную действительность собственного Я. В этом смысле и 3. Фрейд в книге “По ту сторону принципа удовольствия” усматривает в человеке “вытеснителя влечений”. И лишь потому, что он таков, человек может надстроить над миром своего восприятия идеальное царство мыслей, а с другой стороны, именно благодаря этому во все большей мере доставлять живущему в нем духу дремлющую в вытесненных влечениях энергию, т. е. может сублимировать энергию своих влечений в духовную деятельность.
1.«Обрести подлинную свободу – значит войти в духовный мир. Свобода есть свобода духа… Чтобы войти в духовный мир, человек должен совершить подвиг свободы».
В чем суть этого подвига свободы?
2.Что заложено в основу мира согласно взглядам Бердяева: а) Бог; б) стремление к свободе;
в) иррациональное начало, существовавшее раньше Бога; г) София.
Аргументируйте свой ответ.
3.«Человек – точка пересечения двух миров. Об этом свидетельствует двойственность человеческого самосознания, проходящая через всю его историю. Человек сознает себя принадлежащим к двум мирам, природа его двоится,
ив сознании его побеждает то одна природа, то другая. И человек с равной силой обосновывает противоположные самосознания, одинаково оправдывает их фактами своей природы. Человек сознает свое величие и мощь, и свое ничтожество и слабость, свою царственную свободу и свою рабскую зависимость, сознает себя образом и подобием Божьим и каплей в море природной необходимости. Почти с равным правом можно говорить о божественном происхождении человека и его происхождении от низших форм органической жизни природы. Почти с равной силой аргументации защищают философы первородную свободу человека и совершенный детерминизм, вводящий в роковую цепь природной необходимости».
Углубляют ли Ваши представления о человеке размышления Бердяева? Как Вы оцениваете его позицию?
Тема 11
1. Ответьте на следующие вопросы:
а) в чем состоят принципиальные отличия экзистенциализма от предшествующей ему рационалистической философии?
б) что по, Хайдеггеру, представляет собой «неподлинное существование» человека и как перейти от него к существованию подлинному?
2. Внимательно прочитайте приведенный ниже фрагмент произведения.Ж-П.Сартра«Экзистенциализм – это гуманизм»:
«Но когда мы говорим, что человек ответствен, то это не означает, что он ответствен только за свою индивидуальность. Он отвечает за всех людей. Слово «субъективизм» имеет два смысла, и наши оппоненты пользуются этой двусмысленностью. Субъективизм означает, с одной стороны, что индивидуальный субъект сам себя выбирает, а с другой стороны– что человек не может выйти за пределы человеческой субъективности. Именно второй смысл и есть глубокий смысл экзистенциализма. Когда мы говорим, что человек сам себя выбирает, мы имеем в виду, что каждый из нас выбирает себя, но тем самым мы также хотим сказать, что, выбирая себя, мы выбираем всех людей. Действительно, нет ни одного нашего действия, которое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть. Выбрать себя так или иначе означает одновременно утверждать ценность того, что мы выбираем, так как мы ни в коем случае не можем выбирать зло. То, что мы выбираем, - всегда благо. Но ничто не может быть благом для нас, не являясь благом для всех. Если, с другой стороны, существование предшествует сущности и если мы хотим существовать, творя одновременно наш образ, то этот образ значим для всей нашей эпохи в целом. Таким образом, наша ответственность гораздо больше, чем мы могли бы предполагать, так как распространяется на все человечество. Если я, например, рабочий и решаю вступить в христианский профсоюз, а не в коммунистическую партию, если я этим вступлением хочу сказать, что покорность судьбе - наиболее подходящее для человека решение, что царство человека не на земле, - то это не только мое личное дело: я хочу быть покорным ради всех и, следовательно, мой поступок затрагивает все человечество. Возьмем более индивидуальный случай. Я хочу, например, жениться и иметь детей. Даже если эта женитьба зависит единственно от моего положения, или моей страсти, или моего желания, то тем самым я вовлекаю на путь моногамии не только себя самого, но и все человечество. Я ответствен, таким образом, за себя самого и за всех и создаю определенный образ человека, который выбираю; выбирая себя, я выбираю человека вообще <…>.
Действительно, если существование предшествует сущности, то ссылкой на раз навсегда данную человеческую природу ничего нельзя объяснить. Иначе говоря, нет детерминизма, человек свободен, человек – это свобода.
<…> человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал; и все-такисвободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает».
В чем? по вашему мнению, состоит специфика понимания Сартром соотношения свободы и ответственности личности?
Николай Александрович Бердяев родился в Киевской губернии. Учился на юридическом факультете Киевского университета. В 1898 был арестован как участник социалистического движения. В молодости - марксист, но вскоре разочаровался в учении Маркса и заинтересовался философией Владимира Соловьева. В 1922 году был выслан из Советской России вместе с другими представителями русской интеллигенции за границу . Жил в Берлине, Париже. В 1926 основал журнал "Путь" и д о 1939 года был его главным редактором.
Наиболее значительные философские произведения Бердяева: "Субъективизм и идеализм в общественной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском" (1900), "С точки зрения вечности" (1907), "Философия свободы" (1911), "Смысл творчества. Опыт оправдания человека" (1916), "Философия неравенства" (1923), "Смысл истории" (1923), "Философия свободного духа, христианская проблематика и апологетика" (1929), "Судьба человека (опыт парадоксальной этики)" (1931), "Русская мысль: главные проблемы русской мысли в 19 и первой половины 20 столетия" (1946), "Опыт эсхатологической метафизики" (1947). Его произведения переведены на многие языки мира.
Основная тема трудов Бердяева - духовное бытие человека. По его мнению, духовность человека тесно связана с божественной духовностью. Его учению противоположны концепции теизма и пантеизма, являющиеся выражением натуралистической религиозной философии.
В основе определенного мировоззрения, по мысли Бердяева, лежит соотношение духа и природы. Дух - это название для таких понятий, как жизнь, свобода, творческая деятельность, природа - это вещь, определенность, пассивная деятельность, неподвижность. Дух не представляет собой ни объективную, ни субъективную реальность, его познание осуществляется с помощью опыта. Природа же - нечто объективное, множественное и делимое в пространстве. Поэтому к природе относится не только материя, но и психика.
Бог выступает как духовное начало. Божественное иррационально и сверх рационально, оно не нуждается в рациональном доказательстве своего существования. Бог находится за пределами естественного мира и выражается символически. Бог сотворил мир из ничто. Ничто - это не пустота, а некий первичный принцип, который предшествует Богу и миру и не содержит никакой дифференциации, первичный хаос (Ungrund). Это понятие Бердяев заимствовал у Якоба Беме, отождествляя его с божественным ничто. Порождение мира у Бердяева тесно связано с его решением проблемы свободы.
АФОРИЗМЫ И ВЫСКАЗЫВАНИЯ НИКОЛАЯ БЕРДЯЕВА
Творчество - переход небытия в бытие через акт свободы. **
Человек - раб потому, что свобода трудна, рабство же легко.
Утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос: как избежать окончательного их осуществления.
Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда.
Античная трагедия есть трагедия рока, христианская трагедия есть трагедия свободы.
Культура родилась из культа.
Истинный консерватизм есть борьба вечности с временем, сопротивление нетленности гниению.
Самые самолюбивые люди - это люди, не любящие себя.
Революция есть догнивание старого режима. И нет спасения ни в том, что начало гнить, ни в том, что довершило гниение.
Революционеры поклоняются будущему, но живут прошлым.
Науки нет, есть только науки.
Почитание святых заслонило богообщение. Святой - больше, чем человек, поклоняющийся же святому - меньше, чем человек. Где же человек?
Свобода есть право на неравенство.
Психоанализ есть психология без души.
Не может быть классовой истины, но может быть классовая ложь.
Бога отрицают или потому, что мир так плох, или потому, что мир так хорош.
Основная мысль человека есть мысль о Боге, основная мысль Бога есть мысль о человеке.
Отрицание России во имя человечества есть ограбление человечества.
Христос был не основателем религии, а религией.
Евангелие есть учение о Христе, а не учение Христа.
Догматизм есть цельность духа; творящий - всегда догматичен, всегда дерзновенно избирающий и творящий избранное.
Новый Завет не отменяет Ветхого Завета для ветхого еще человечества.
Социализм есть знак того, что христианство не осуществило своей задачи в мире.
Воинствующее безбожие есть расплата за рабьи идеи о Боге.
Вежливость есть символически условное выражение уважения ко всякому человеку
Для Бердяева существует три вида свободы: первичная иррациональная свобода (произвольность), рациональная свобода (исполнение морального долга), свобода, пронизанная любовью к Богу. Иррациональная свобода содержится в "ничто", из которого Бог создал мир. Бог-творец возникает из божественного ничто, а уже потом Бог-творец создает мир. Поэтому свобода не создается Богом, так как она коренится уже в божественном ничто. Бог-творец не ответственен за ту свободу, которая порождает зло. "Бог-создатель, - пишет Бердяев, - является всемогущим над бытием, над сотворенным миром, но у него нет власти над небытием, над несотворенной свободой". Во власти свободы создавать и добро и зло. Поэтому, по мнению Бердяева, действия человека абсолютно свободны, так как неподвластны Богу, который не может даже их предвидеть. Бог не оказывает никакого влияния на волю человеческих существ, поэтому не обладает всемогуществом и всеведением, а лишь помогает человеку в том, чтобы его воля становилась добром. Если бы дело обстояло не таким образом, то Бог был бы ответственным за зло, совершаемое на земле и тогда бы теодицея не была бы возможна.
Религиозная философия Бердяева тесно связана с его социальными концепциями, а связующим звеном выступает личность и ее проблемы. Поэтому в своих произведениях Бердяев много внимания уделяет рассмотрению места личности в обществе и теоретическому анализу всего того, что связано с личностью. Для Бердяева личность не является частью общества, наоборот, общество - часть личности. Личность - это такой творческий акт, в котором целое предшествует частям. Основа человеческой личности - бессознательное, восходящее через сознательное к сверхсознательному.
В человеке постоянно существует божеское, а в Божестве - человеческое. Творческая деятельность человека - это дополнение к божественной жизни. Человек представляет собой "двойственное существо, живущее как в мире феноменов, так и в мире ноуменов" [Опыт эсхатологической метафизики. С. 79]. Поэтому и возможно проникновение ноуменов в феномены, "мира невидимого - в мир видимый, мир свободы - в мир необходимости" [С. 67]. Это означает победу духа над природой; освобождение человека от природы - это победа его над рабством и смертью. Человек - прежде всего духовная субстанция, которая не является объектом. Человек имеет большую ценность, чем общество, государство, нация. И если общество и государство ущемляют свободу личности, то его право оградить свою свободу от этих посягательств.
Бердяев рассматривает существующую в обществе этику как узаконенные нравственные правила, которым подчиняется повседневная жизнь человека. Но эта узаконенная этика, "этика закона", этика узаконенного христианства наполнена условностями и лицемерием. В этике он видит садистские наклонности и нечистые подсознательные мотивы своих требований. Поэтому не отменяя и не отбрасывая эту повседневную этику, Бердяев предлагает более высокую стадию нравственной жизни, которая основывается на искуплении и любви к Богу. Эта этика связана с появлением Богочеловека в мире и проявлением любви к грешникам. В мире существует иррациональная свобода, которая коренится в Ungrund, а не в Боге. Бог вступает в мир, в его трагедию и хочет помочь людям своей любовью, стремится добиться единства любви и свободы, что должно преобразовать и обожествить мир. "Бог сам стремится к тому, чтобы страдать с миром".
По Бердяеву, исторический процесс развития общества - это борьба добра и иррациональной свободы, это - "драма любви и свободы, развертывающаяся между Богом и Его другим Я, которое он любит и для которого Он жаждет взаимной любви" [Смысл истории. С. 52]. "Три силы действуют во всемирной истории: Бог, судьба и человеческая свобода. Вот почему история является столь сложной. Судьба превращает человеческую личность в арену иррациональных сил истории... Христианство признает, что судьба может быть преодолена только через Христа" [Опыт эсхатологической метафизики]. Победа иррациональной свободы приводит к распаду действительности и возвращению к первоначальному хаосу.
Выражение победы иррациональной свободы - революции, которые представляют собой крайнюю степень проявления хаоса. Революции не создают ничего нового, они лишь разрушают уже созданное. Только после совершения революции, в период реакции происходит процесс творческого преобразования жизни, но любые проекты, основанные на принуждении, терпят провал. В современную эпоху, стремящуюся к освобождению творческих сил человека, природа рассматривается как мертвый механизм, который следует подчинить себе. Для этого используются все достижения науки и техники.
Машинное производство поставлено на службу человеку с целью борьбы с природой, но эта машинная техника разрушает также и самого человека, потому что он утрачивает свой индивидуальный образ. Человек, руководствуясь нерелигиозным гуманизмом, начинает терять свою человечность. Если человек отвергает более высокий нравственный идеал и не стремится к осуществлению в себе образа Бога, то становится рабом всего низменного, превращается в раба новых форм жизни, основанных на принудительном служении личности обществу для удовлетворения своих материальных нужд, что достигается при социализме.
В принципе Бердяев не против социализма, но он за такой социализм, при котором "будут признаны высшие ценности человеческой личности и ее право на достижение полноты жизни". Но это всего лишь социалистический идеал, отличающийся от реальных проектов построения социализма, которые при их осуществлении порождают новые противоречия в общественной жизни. Тот реальный социализм, который стремятся претворить в жизнь, по мнению Бердяева, никогда не приведет к установлению прокламируемого им равенства, наоборот, породит новую вражду между людьми и новые формы угнетения. При социализме, даже если он устранит голод и нищету, никогда не будет решена духовная проблема. Человек все равно будет "лицом к лицу, как и раньше, с тайной смерти, вечности, любви, познания и творчества. Действительно, можно сказать, что более рационально устроенная общественная жизнь, трагический элемент жизни - трагический конфликт между личностью и смертью, временем и вечностью - будет возрастать по своей напряженности".
Много внимания в своих произведениях Бердяев уделял России. Он писал что "самим Богом предназначено, чтобы Россия стала великим целостным единством Востока и Запада, но по своему действительному эмпирическому положению она представляет собой неудачную смесь Востока и Запада". Для Бердяева беды России коренятся в неправильном соотношении в ней мужского и женского начал. Если у западных народов мужское начало возобладало в основных силах народа, чему способствовал католицизм, который воспитал дисциплину духа, то "русская душа оставалась неосвобожденной, она не осознавала каких-либо пределов и простиралась беспредельно. Она требует всего или ничего, ее настроение бывает либо апокалипсическим, либо нигилистическим, и она поэтому неспособна воздвигать половинчатое "царство культуры". В книге "Русская мысль" Бердяев описывает эти черты национальной русской мысли, которые направлены на "эсхатологическую проблему конца", на апокалипсическое чувство надвигающейся катастрофы.
Философия Бердяева представляет собой наиболее яркое выражение русской философии, в которой сделана очередная попытка выразить христианское мировоззрение в своей оригинальной форме.
